Чикатило. Явление зверя

У платформы, от которой отъезжали автобусы, толпился народ с чемоданами, баулами, сумками, коробками. Несколько рейсовых «Икарусов» стояли под посадкой. Вокруг царили гомон, суета, где-то плакал ребенок.

В сторонке от вокзальной суматохи, неподалеку от киоска с надписью «ПИРОЖКИ», отиралась молодая еще, но уже слегка потасканная жизнью девица. Для советских времен у нее все было немножко сверх меры – слишком откровенный вырез на блузке, слишком короткая длина подола, слишком яркие тени, слишком вызывающая помада. Девица скучала, постукивая каблучком, поглядывала по сторонам из-под густо накрашенных ресниц, жевала жвачку.

Таких не пропускали командированные мужики и обиженные жизнью тетки. И если мужчины проявляли к ним интерес, то тетки лишь цедили сквозь зубы: «шалава». Чикатило приметил девицу издали, какое-то время разглядывал ее, будто взвешивая все «за» и «против». Раздумья его длились недолго. Он решительно двинулся к девице, снимая на ходу с пальца обручальное кольцо. Остановился в паре шагов от шалавы, пряча кольцо в карман, заколебался.

Девица заметила его интерес. Оглядела мужчину наметанным глазом. Тот выглядел несуразно. Мужчинка, а не мужчина. К тому же заметно нервничал – по всему было видно, что это его первый опыт общения с проститутками. Шалава посмотрела с превосходством, усмехнулась:

– Мужчина, вам чего?

– Я… – начал было Чикатило, но замолчал на полуслове.

– Мы знакомы? – продолжила изгаляться девица. Дразнить вот таких додиков ей всегда было забавно, хоть какое-то развлечение.

– Нет… – замялся Чикатило и наконец решился: – Но я хотел бы… Познакомиться.

Шалава с насмешкой оглядела его с головы до ног, надула пузырь жвачки, лопнула.

– У-у-у ты какой! – протянула, явно пародируя Хазанова, и рассмеялась. – А есть где?

– Что? – не понял мужчина.

– Знакомиться где, дядя?

– А… да, есть, конечно. Тут недалеко! Мазанка…

Шалава убрала с лица насмешку, посмотрела на мужичка как на клиента, оценивая его платежеспособность. Снова надула и лопнула пузырь жвачки.

– Треха. За один раз! – озвучила она ценник.

Чикатило нахмурился, сжал губы, словно совершая мучительный внутренний выбор, наконец предложил свой вариант:

– Десять. Но вы… ты сделаешь то, что скажу.

Шалава снова посмотрела на клиента, теперь уже с интересом.

– Тю-ю… Извращенец, что ли?

– Неважно. Так шо? Десять рублей.

– Ну, пошли… – ухмыльнулась она.

* * *

– Приветствую, Виталий. Как жив-здоров?

Витвицкий оторвался от документов и посмотрел на вошедшего Некрасова.

– Доброе утро. Спасибо, ничего.

– Ничего – это ничего, – наставительно сказал профессор. – Пустое место!

Он сел за свой стол, достал бумаги, разложил их и извлек из портфеля блокнот.

– Ты подготовил выписки по криминальным трупам из моргов? – дежурно спросил у Витвицкого.

– Заканчиваю. Евгений Николаевич, а можно вопрос?

– Можно, как говорят наши коллеги в погонах, Глашку за ляжку, – отозвался Некрасов, задумчиво перебирая бумаги, и посмотрел на молодого коллегу. – Какой вопрос?

– Вы вот намекнули, что просчитали психотип убийцы, – Витвицкий подсел ближе к бывшему учителю. – Что это якобы один человек и что он…

– Погоди, погоди, – остановил его Некрасов. – Сегодня в одиннадцать совещание с нашим, так сказать, начальством. Вот на нем ты все и узнаешь – ну, согласись, рассказывать одну историю дважды не комильфо.

Это прозвучало довольно обидно, но Витвицкий не успел ничего сказать. В дверь постучали, вошла Овсянникова. Ирина была в форме, без малейших следов макияжа, волосы она собрала в пучок, а на лице застыло суровое, даже злое выражение.

– А, вот и Ириша! – залопотал Некрасов. – Здравствуйте. Все хорошеете.

Девушка повернулась к Некрасову, искусственно улыбнулась, как кукла.

– Доброе утро, Евгений Николаевич!

– Доброе утро, Ирина! – тепло улыбнулся Витвицкий. – Сделать вам кофе?

Вместо ответа Овсянникова с каменным выражением лица прошла к своему столу. Понять такую перемену в поведении капитан не мог, потому смотрел на нее, часто моргая. Ирина тем временем села к столу, вытащила из ящика толстые папки, водрузила на стол.

– Ирина, кофе… – улыбаясь по инерции, повторил Витвицкий.

– Нет. Ничего не нужно, – ледяным тоном ответила она, не удостоив его даже взглядом.

Мужчина перестал улыбаться, растерянно посмотрел на Овсянникову, перевел взгляд на Некрасова, ища поддержки или понимания. Тот улыбался, словно сытый кот.

– Пойду прогуляюсь перед докладом. Тезисы в голове покручу, – сказал профессор, поднявшись из-за стола. – До встречи!

Витвицкий проводил его взглядом и подскочил к столу Ирины, едва за Некрасовым закрылась дверь.

– Ирина, что случилось? – искренне недоумевая, спросил он.

– Ничего, Виталий Иннокентьевич, – не глядя на него, отозвалась Овсянникова. – Ровным счетом ни-че-го.

Она углубилась в документы. Холодная, отстраненная, чужая. Витвицкий маялся рядом, не понимая, что произошло.

– Но так же не бывает… – не выдержал он наконец, и в голосе капитана прозвучало страдание. – Ирина, Ира! Это же… мы разумные люди. Просто объясни! Ты плохо себя чувствуешь? Заболела? Вчера же все было хорошо…