Чикатило. Явление зверя

– Что?! Опять за свое… – Ковалев вскипел, словно чайник, забытый на огне, вскочил. – Ты охренел, что ли? Это… За такие слова… за такую клевету… – он начал задыхаться, не находя слов. – Блядь! Сука, охуели вы совсем! Вместо того чтобы преступников ловить, сперва нам «дело дураков» рушите, а теперь вот под Липягина копать?! Хуй тебе, а не Липягин, понял?

Последние слова Ковалев буквально выкрикнул, размахивая кулаком.

– Услышьте меня, пожалуйста, Александр Семенович, – тихо и спокойно сказал Кесаев. – Я вам уже говорил – Кравченко пострадал без вины. Он не убивал Закотнову.

– Да он уже убил тогда одного ребенка, забыл? И глаза выколол! Ты что, ебанулся?! Без вины… Несешь мне тут ахинею… – Ковалев сел, расстегнул китель, расслабил галстук.

– Да, и я до сих пор не понимаю, почему за то преступление он отделался так легко, – согласился Кесаев. – Но еще раз: Закотнову убил не Кравченко…

– Ну и хули? А кто тогда? Этот ваш… неуловимый Джо в шляпе? – все еще в запале прохрипел Ковалев, возясь с галстуком.

Кесаев молчал, смотрел мимо собеседника, дожидаясь, пока тот успокоится.

– Ну и что теперь? Дашь этому ход? – мрачно спросил Ковалев. – А ты хоть знаешь, что Липягин трижды ранен? Что у него левое ухо не слышит после операции на черепе? Он двенадцать особо опасных брал, а всего у него…

– Более трехсот успешных задержаний, – договорил Кесаев. – Знаю.

Ростовский полковник некоторое время молчал, переваривая услышанное, – он понял, что Кесаев изучал личное дело Липягина.

– И что? Скажи, хорошо будет для… страны нашей, для людей вот, если Липягина из органов попрут? – спросил наконец он.

– Если бы было хорошо, он бы уже давно здесь не работал, – сказал Кесаев. – И партбилет на стол бы положил. Все мы не ангелы, Александр Семенович.

Ковалев вскинулся, хотел что-то возразить, но сказать ему было нечего, и он, упрямо сжав губы, полез за сигаретами.

– Дай сигарету, – внезапно попросил москвич.

Ковалев молча протянул через стол пачку, катнул цилиндрик зажигалки.

Они закурили, в кабинете некоторое время было тихо.

– Я не знаю, честно тебе скажу, как поступить, – проговорил наконец Кесаев.

– Липягина я не отдам, – твердо сказал Ковалев. – А преступник должен сидеть в тюрьме, я так считаю!

– Да ладно Глеба Жеглова из себя корчить, – устало отмахнулся Кесаев и затушил сигарету в хрустальной пепельнице. – Сейчас меня не интересуют способы, которые использовал Липягин. Кравченко не вернешь. Мне нужен результат.

– Результат… Хреново у нас с результатом. По вашему портретику в городе задержано и проверено три десятка человек – из них четыре женщины, между прочим. И смех и грех, как говорит… один мой знакомый. Все оказались непричастны.

– А вы их тщательно проверили?

Ковалев тоже затушил свою сигарету.

– Тщательнее некуда, Тимур Русланович. – Мне из райотделов сообщают – у задержанных анализы на группу крови делали…

* * *

Чикатило сидел в камере КПЗ один. Все было как положено – у задержанного отобрали ремень, заставили вытащить шнурки из ботинок. Чикатило шаркая ходил от стены к стене, монотонно, словно маятник, ожидая, когда за ним придут. Наконец в замке загремел ключ. Мужчина замер посреди камеры, глядя в стену.

Открылась дверь, вошел капитан.

– Тут такое дело… – в голосе его звучало разочарование. – Пришли результаты анализа крови. У вас оказалась вторая группа, она не совпадает с… В общем, не совпадает. Словом, Андрей Романович, мы приносим вам извинения.

Чикатило медленно повернул голову к капитану.

– Вы свободны, – капитан через силу улыбнулся. – Ваши вещи у дежурного. Еще раз извините, – он козырнул. – Служба!

На лице Чикатило появилась довольная улыбка.

Часть VII

Из КПЗ, не заходя домой, Чикатило поехал на работу. Он зашел в кабинет, бросил на стол шляпу, на стул – портфель, запер дверь и, только оставшись один, дал волю чувствам – руки затряслись, глаза забегали, слюнявые губы что-то забормотали. Было видно, что он сильно нервничает.

Послонявшись по кабинету, он вдруг, словно что-то вспомнив, выскочил за дверь и отправился в курилку. Там было людно – как раз заканчивался обеденный перерыв. Вокруг крашенной в серебряный цвет урны на задах конторы собрались разные люди: и инженер из проектного отдела, и седенький бухгалтер из финансового, и немолодой водитель из автопарка. Он первым увидел Чикатило.

– О, здорово, Романыч.

– Закурить есть? – спросил Чикатило, стараясь унять дрожь в голосе.

– Ты ж не куришь? – удивился водитель, но пачку протянул.

Мужчина взял сигарету, пальцы его все еще дрожали. Молодой инженер дал Чикатило прикурить.

– Я смотрю, Андрей Романович, командировка удачно прошла, – усмехнулся бухгалтер, приняв тремор Чикатило за похмелье.

Чикатило, закашлявшись, отмахнулся.

– Да какое там… Знаете, как у Высоцкого: «Обложили меня, обложили – гонят весело на номера»[11]. Я иногда думаю, где найти такое место, чтоб ото всех спрятаться? Есть ли оно вообще, такое место?

Он говорил практически искренне, уверенный, что тайный смысл его вопроса непонятен никому из присутствующих.