Чикатило. Зверь в клетке

– А если серьезно? – Горюнов не поддержал ернический тон.

Липягин пожал плечами:

– Я уже приказал своим сосредоточиться на машине. Витвицкий, скорее всего, прав: убийца местный, батайский. Найдем машину – выйдем на преступника. Потрошитель это или нет, но машина с чехлами из овчины в данном случае – ключевая улика. Не идет у меня из головы тот жигуль на автобазе…

– Потрошитель это или нет – время покажет, – кивнул Горюнов. – Ладно, мы пока займемся контактами Савельевой. Про серьги Витвицкий верно подметил: тут не просто убийство, тут что-то еще…

* * *

Витвицкий сидел во дворе на скамейке под деревом и ждал. Двор этот стал ему уже почти родным. Совсем стемнело, зажглись теплым светом окна. Это зрелище всегда завораживало Виталия Иннокентьевича: за каждым светящимся окошком своя жизнь, свои трудности, свои радости. И сколько их, таких жизней, в одном доме, а сколько в городе… От попытки представить себе эту жизнь во всем ее многообразии захватывало дух.

По дорожке через двор тихонько застучали каблучки. Витвицкий обернулся, поднялся с лавочки навстречу Овсянниковой. Ирина тоже заметила Виталия, зашагала навстречу.

– Ира… Привет.

– Привет. Ты чего здесь?

– Не нашел тебя в Управлении, – потупившись, признался Виталий.

– Сперва совещание было у Ковалева, потом меня отправили в дежурку, связаться с батайскими. Завтра едем туда.

– Зачем? – не понял капитан.

– Попробуем прощупать народ на месте. Вдруг что-то да выясним. Тут вот еще что… – Овсянникова запнулась. – Пойдем ко мне, есть разговор.

– Может быть, лучше ко мне? – предложил Витвицкий.

– Виталий, – Ирина мягко взяла его за руку, – мне завтра вставать в шесть. А разговор важный.

* * *

Фонарь у подъезда перегорел, новую лампочку вставлять не торопились, и это было удобно. Костя Черемушкин с сумкой на плече сидел за кустом возле подъезда и ждал, когда появится тетя Таня, сестра его отца. Люди возвращались с работы, проходили мимо, заходили в подъезд, а тетки все не было.

Наконец к подъезду подошла пожилая женщина с двумя тяжелыми продуктовыми сумками. «По магазинам ходила», – подумал Черемушкин и выступил из тени ей навстречу. Тетка отшатнулась, вскрикнув от неожиданности.

– Теть Тань, не пугайтесь, это я, – поторопился успокоить ее Константин.

– Кто? – Тетка подслеповато сощурилась, на ее лице читалось узнавание. – Костя, ты, что ли? Фу, напугал! Ты чего тут?

– Теть Тань, тут такое дело… – осторожно начал он. – Можно я у тебя поживу немного?

Женщина с удивлением поглядела на племянника.

– Тебя чего, Ленка выгнала? – догадалась она.

– Ну типа того… – замялся Константин, изображая душевные терзания. – Повздорили мы. Помоги, а? Через недельку она отойдет, помиримся.

– Ты виноват? – сурово поглядела тетка.

– Я, теть Тань. Врать не буду, – смиренно опустил голову Черемушкин. – Ты только ей пока ничего не говори. Я… сам.

– Это хорошо, что ты признался, – оживилась тетка. – Ладно, давай сумки вон возьми, все руки отмотала. Пойдем, расскажешь, чего ты там натворил с Леной. Голодный, небось. У меня борщ…

Черемушкин кивнул, он и впрямь проголодался. Подхватив у тети Тани тяжеленные сумки, он вместе с ней зашел в подъезд.

* * *

По телевизору показывали КВН. На экране сгрудились молодые люди в черных костюмах и кипенно-белых шарфиках:

– Итак, сэр, представьте себе, что вы директор.

– Благодарю.

– Что надо поменять на вашем предприятии, чтобы его продукция вышла на уровень мировых стандартов.

– Мировые стандарты.

Зал зашелся в хохоте, сидящий за столом Витвицкий усмехнулся. Ирина налила ему чаю и убавила звук телевизора.

– Меня сегодня после совещания Ковалев попросил задержаться, – начала она без предисловий, – и намекнул, что Брагин копает под тебя.

– В каком смысле «копает»? – не понял Виталий. – Я же ему не конкурент, не соперник. Он полковник из главка, важная птица…

– Бывает, что человек просто выслуживается. – Ирина взяла чашку, подула на чай. – Ковалев сказал, что у этого Брагина есть какие-то документы против тебя. Что это может быть?

Он поднялся, подошел к ней, наклонился и, обняв сзади за плечи, зашептал на ухо:

– Мне все равно, понимаешь? Я люблю тебя. Я делаю свою работу. Делаю то, что должно. И будь что будет.

Ира повернула голову в надежде объяснить этому наивному мальчишке, насколько опасны подобные интриги, но их губы встретились, и она так и не успела ничего сказать.

1992 год

– Гражданин Чикатило, опишите ваши взаимоотношения с сослуживцами в армии. У вас были друзья? Вы участвовали в общественной жизни воинской части? – спросил старенький профессор, возглавляющий комиссию, и посмотрел на подопечного.

Чикатило сидел с тем же видом, что и прежде. Но если прошлый разговор закончился провокацией, то в этот раз профессор заранее проговорил с коллегами манеру поведения и не намеревался более позволять этому странному человеку превращать освидетельствование в балаган.

– Я дежурил… на узле связи. Общался мало… – Чикатило наморщил лоб, будто припоминая какие-то сцены из далекого прошлого. – В казарму приходить старался редко, обычно ночью, когда все спят.