Чикатило. Зверь в клетке

— Я позволю себе вернуться к докладу, — сухо сказал Горюнов. — Дежуривший на платформе старший лейтенант Востриков встретил гражданина Чикатило ближе к вечеру, в районе девятнадцати часов, в лесополосе у станции. У Чикатило был поврежден палец. Чикатило утверждал, что искал потерявшуюся собаку, которая его и укусила. Уже установлено, что собаки у них в семье нет. На данный момент за квартирой Чикатило и им самим установлено наблюдение.

— Очень хорошо. Наблюдение продолжать, всем участникам расследования большое спасибо. — Брагин поднялся, давая понять, что совещание окончено.

— Мы с товарищем майором, — Горюнов кивнул на Липягина, — хотели бы отметить деятельное и неоценимое участие капитана Витвицкого. Без него, товарищ полковник, выйти на след этого Чикатило не получилось бы.

Брагин несколько секунд осмысливал и обдумывал услышанное, затем вдруг улыбнулся.

— Это замечательно. Но проверка в отношении капитана Витвицкого не закончена. И здесь уже от меня ничего не зависит.

— Нагадил — и в кусты, бля, — тихо сказал Липягин, когда все потянулись к выходу.

1992 год

Оглашение приговора длилось не первый час. В зале то и дело кому-то становилось плохо, у здания суда дежурила «Скорая помощь».

Чикатило в своей клетке не слушал судью, шарил глазами по лицам присутствующих в поисках журналистки.

— Также с тысяча девятьсот семьдесят третьего года Чикатило неоднократно совершал развратные действия с малолетними детьми и подростками, — зачитал судья.

Чикатило дернулся, вцепился в прутья.

— Это неправда! Брехня и поклеп! — заорал он.

Судья прервался, с откровенной злостью посмотрел на Чикатило.

— Подсудимый! Я сейчас удалю вас из зала, и приговор будет зачитан без вас!

— Произвол! Ви не даєте мені сказати правду! — снова заорал Чикатило, переходя то на украинский, то на русский. — Требую отвода судьи! Нехай живе вільна Україна! Свободу Росії і Україні!

В зале стало шумно, послышались крики, но все перекрыл голос журналистки:

— Господин судья! Я как представитель четвертой власти требую, чтобы представители прессы получили возможность взять интервью у подсудимого!

— Розпрягайте хлопці коней… — завопил Чикатило, скаля желтые зубы.

Судья беспомощно переглянулся с помощниками, с прокурором — прессы в стране с некоторых пор откровенно побаивались.

— Читайте приговор! Читайте! А то мы никогда не закончим, — зло процедил прокурор.

— Преступления Чикатило совершал при следующих обстоятельствах, установленных судебной коллегией, — начал читать с листа судья. — С начала тысяча девятьсот восемьдесят второго года и в дальнейшем на территории Ростовской области в лесополосах и в лесных массивах, прилегающих к городам Шахты, Новошахтинск, Новочеркасск, а также в роще Авиаторов, расположенной на выезде из города Ростова-на-Дону в сторону указанных городов, стали совершаться убийства молодых женщин, девушек, мальчиков и девочек.

Шум в зале не стихал, Чикатило продолжал петь. Журналистка пробралась через толпу к столу судьи.

— Дайте нам возможность взять интервью! — перекрикивая шум, заявила она. — Я буду жаловаться Яковлеву и Ельцину!

Судья продолжал читать, словно гоголевский Фома Брут в церкви у гроба панночки:

— По способу убийства эти преступления выделялись исключительной жестокостью и сопровождались причинением жертвам многочисленных — по нескольку десятков — ножевых ранений садистского характера. Преступник полностью раздевал жертву и после совершения убийства уносил и, как правило, прятал одежду жертвы на значительном расстоянии от места убийства, часто закапывал ее в землю.

— Тут человеку плохо! — закричали в зале.

— Скорую вызовите!

— Медики в зале есть?!

Судья резко захлопнул папку с приговором, посмотрел в зал.

— Так. Перерыв до завтра! Позовите врача!

Судья вышел из-за стола и двинулся через толпу к двери. Чикатило торжествующе смотрел на него из клетки, он опять выиграл время.

— А как быть с интервью? — не унималась журналистка. — Я буду жаловаться в правительство…

— Да хоть в Организацию Объединенных Наций! — раздраженно бросил судья на ходу. — Подайте запрос в письменной форме — вот тогда вам будет интервью!

И он вышел, хлопнув дверью.

* * *

Витвицкий с цветами шел по больничному коридору; белый халат, наброшенный поверх пиджака, развевался, в глазах отражались затаенная радость и надежда: он шел мириться с Ириной.

На пути Витвицкому встретился врач.

— Гражданин, вы к кому?

— К старшему лейтенанту… простите. К Ирине Овсянниковой, тридцать пятая палата, — сказал погруженный в свои мысли Витвицкий и собрался идти дальше, но врач не дал ему такой возможности.

— А, муж. Увы, больная Овсянникова выписана сегодня утром.

Витвицкий оторопел, опустил руку с букетом.

— Как? А почему…

— Вы же капитан Витвицкий? Я правильно понимаю? — Врач взял его под локоток, отвел в сторону.

Витвицкий непонимающе посмотрел на врача, кивнул. Тот достал из кармана халата сложенный тетрадный лист.

— Она оставила для вас письмо. Вот, возьмите. До свидания.

Врач ушел, оставив растерянного Витвицкого с письмом в руке посреди больничного коридора.

* * *