Чинди

— У нас хватит топлива и припасов на этот полет, — заметила Хатч. — Но риск очень велик.

— Какой риск? — снисходительно спросил Джордж.

— Мы до сих пор не знаем, что уничтожило «Кондор».

Но Пит тут же отмахнулся от этого.

— Получается так, что причиной был неисправный двигатель. Насколько я понимаю, «Кондор» не принадлежал Академии.

— Верно, — сказала Хатч.

— Вероятно, он не соответствовал вашим стандартам эксплуатации. Независимый владелец-капитан. Чего тут можно было ожидать?

— Броули был очень квалифицированным профессионалом, — отрезала она.

— Извини. Не хотел тебя обидеть.

— Ну, — проговорил Джордж, — пора принять решение. Думаю, что если сейчас мы развернемся и отправимся домой, то будем жалеть об этом. Всю оставшуюся жизнь .

Они согласно кивнули. Пит и Хатч обменялись рукопожатием, а Тор ослепительно улыбнулся ей.

— Во что бы то ни стало! — воскликнул он.

Хатч спустилась в отсек управления и отвела Джорджа в сторону.

— Мне придется внести в бортовой журнал формальную запись о моем возражении против продолжения полета.

Он откровенно изумился. Наступил момент каждому проявить жизненную зрелость.

— Хатч, — произнес Джордж, — ты должна понимать, что это значит.

— Мне это известно. Меня беспокоит лишь безопасность. И ответственность. Необходимо понимать, что мы гонимся за неизведанным. Мы даже не представляем себе, что именно ищем или каковы могут быть возможности этого неизвестного. Гибель второго корабля дала нам неплохое представление о характере объекта наших поисков.

— Хатч, ты себя не слышишь. Взорвался двигательный отсек. Виноваты не гремлины .

— Что бы там ни было — или не было — прежде чем мы продолжим экспедицию, я составлю официальное заявление, которое нужно будет подписать каждому члену вашей группы. Оно станет доказательством того, что каждый из вас осознает риск и тем не менее намерен продолжать полет. И что Академия и капитан не должны нести за него ответственность.

Джордж слегка побледнел.

— Разумеется. Раз ты настаиваешь. Но на самом деле это не обязательно.

— Мы сделаем это в любом случае. И должна добавить, что если кто-нибудь откажется или заявит, что не хочет продолжения экспедиции, мы никуда не полетим.

— Не дождешься. — Он разозлился и готов был перейти к обороне. — Ты слишком остро реагируешь, Хатч.

* * *

«Мемфис» завершил последний виток по орбите вокруг Тихой Гавани. Все смотрели вниз, на затянутую облаками планету, и Герман задался вопросом, какое имя ей дали ее обитатели.

— Земля, — сказала Аликс.

— Почему ты так думаешь?

— Каким бы в действительности ни было это имя, переводится оно как «Земля». Дом.

«Мемфису», по грубым подсчетам, требовалось около сорока пяти минут, чтобы на ускорении чуть выше 3 g выйти на готовность к «прыжку». В корабле без специальных защитных полей это было бы крайне неприятной процедурой, но та же технология, что обеспечивала искусственную гравитацию на борту, позволяла погасить на 85 процентов воздействие на организм разгона и торможения. Это нормально укладывалось в диапазон переносимых людьми ускорений и даже не вызывало особых неудобств, однако без устройств для фиксации положения пассажиров и экипажа в моменты перепадов ускорений все равно было не обойтись. В такие моменты вряд ли кому-то пришла бы охота выпить одним глотком пиво или одним махом проглотить сэндвич. Следовательно, набор ускорения для «прыжка» всегда намечался на промежуток между приемами пищи, а также не происходил во время сна. И пассажиров заранее предупреждали, что стоит озаботиться посещением туалета. Через несколько минут после того как Хатч объявила, что они готовы к путешествию в 97-ю систему, а значит, вскоре начнется перепад ускорения, на мостике появилась Аликс.

С момента гибели «Кондора» у Джорджа и его людей, казалось, развилось чувство, что не следует оставлять Хатч одну. Поэтому они по очереди составляли ей компанию. Не для соболезнований, не для утешения, а просто для легкой болтовни и «единения душ».

Хатч, человек замкнутый, предпочитала общество Билла, а не тех, кто вел беседу из чувства долга. Но она высоко ценила их усилия и скрывала свои чувства.

Аликс объясняла, что это ее первый полет за пределы Земли.

— Ужасный опыт.

— Ты хорошо скрывала это, — заметила Хатч. Тут она отчасти покривила душой, но такое утверждение казалось очень подходящим для этого разговора.

— Спасибо. Но правда в том, что с тех пор, как мы покинули дом, я в полном оцепенении. На самом деле я не люблю бывать нигде, где нельзя, шагнув за дверь, ступить на землю.

Когда Хатч вежливо рассмеялась, ее собеседница стала настаивать, что по-прежнему вполне серьезна.

— Я хочу умереть в постели, — заявила она с озорной улыбкой. — Лежа.

Как большинство женщин, Хатч никогда не чувствовала себя уютно в присутствии красивой соперницы. Однако ее отношение к Аликс было по-женски мудрым и теплым — может быть, из-за ее хрупкости. Было трудно не любить ее.