Чингисхан

Управившись с крепостью, Чингисхан приказал составить себе список главных лиц города и приказал привести их к себе. От них он потребовал дань серебром в качестве компенсации тех богатств, что были украдены Каир-ханом у караванщиков и отосланы султану в Бухару. Жители города подчинились и собрали дань. Но этим дело не ограничилось. Часть жителей обратили в рабство, другие же под страхом смерти обязаны были покинуть город, не забирая своего имущества: «… он велел им выйти из города, и они вышли из города, лишившись своего имущества: ни у одного из них не осталось ничего, кроме платья, которое было на нем. Вошли неверные в город, ограбили его и убили, кого нашли в нем, – сетовал Ибн аль-Асир. – Разбрелись они (жители) во все стороны и были растерзаны как лохмотья; даже женщин они (монголы) поделили между собою; наутро Бухара оказалась разрушенною до оснований своих, как будто ее вчера и не было».

Самарканд

Затем Чингисхан по долине Согдианы отправился к Самарканду, гарнизон которого составлял по разным данным от 40 до 110 тысяч человек плюс 20 боевых слонов. Монголы вели с собою пленными уцелевших жителей Бухары, которые шли за ними пешком, «в самом гнусном виде; всякий, кто уставал или изнемогал от ходьбы, был убиваем», – говорит Ибн аль-Асир. Этих пленных Чингисхан расположил в некотором отдалении от города, снабдив каждый десяток знаменем, дабы самаркандцы издали приняли их за монгольских воинов и ужаснулись их количеству.

Монголы окружили город, в котором находился гарнизон султана Мухаммеда – 50 тысяч ратников. Если бы не трусость и недальновидность султана, то Самарканду, скорее всего, удалось бы выстоять. Но Мухаммед, не понимая, что черный день настал, продолжал беречь свое войско для некой «решающей битвы», а потому он не выставил на бой с Чингисханом ни одного своего воина, предоставив сражаться городскому ополчению. Этих смельчаков набралось около 70 тысяч. Но они не были профессиональными военными и не были сведущи в тактике и стратегии. Монголы применили свой излюбленный прием: притворным отступлением заманили их в ловушку и всех перебили.

Марко Поло так описывает эту тактику монголов: «В битвах с врагом берут верх вот как: убегать от врага не стыдятся, убегая, поворачиваются и стреляют. Коней своих приучили, как собак, ворочать во все стороны. Когда их гонят, на бегу дерутся славно, да сильно так же точно, как бы стояли лицом к лицу с врагом; бежит и назад поворачивается, стреляет метко, бьет и вражьих коней, и людей; а враг думает, что они расстроены и побеждены, и сам проигрывает, оттого что кони у него перестреляны, да и людей изрядно перебито. Татары, как увидят, что перебили и вражьих коней, и людей много, поворачивают назад и бьются славно, храбро, разоряют и побеждают врага. Вот так-то побеждали они во многих битвах и покоряли многие народы».

Увидев гибель ополчения, население Самарканда пало духом, и жители открыли ворота Чингисхану. А монголы «поступили с жителями Самарканда так, как поступили с жителями Бухары, сообщает нам Ибн аль-Асир, по части грабежа, убийства, пленения и бесчинства: «вошли в город, разграбили все, что в нем было, сожгли соборную мечеть, оставив остальную часть города в покое, изнасиловали девушек, истязали людей разными мучениями, вымогая деньги, и убили тех, которые не годились для плена» [109].

Чингисхан везде вел себя одинаково. Де Плано Карпини рассказывает, что, подойдя к какому-либо городу, монголы принимались «ласково говорить с его жителями и много обещать им с той целью, чтобы те предались в их руки; а если те сдадутся им, то говорят: “Выйдите, чтобы сосчитать вас согласно нашему обычаю”». Если жители верили и открывали ворота, то всем им приказывали выйти из города. Тогда монголы начинали опрос, выясняя владеют ли люди ценными профессиями: «Татары спрашивают, кто из них ремесленники, и их оставляют, а других, исключая тех, кого захотят иметь рабами, убивают топором». Выкупа за знатных пленных они не брали. «Назначенных на убиение, – с горечью рассказывает де Плано Карпини, – они разделяют между сотниками, чтобы они умерщвляли их обоюдоострою секирою».

То есть тех, кто мог пригодиться монголам – ремесленников, ученых, – Чингисхан оставлял в живых, а некоторых даже держал при себе. Остальных убивали или использовали как рабов. Некоторым всегда давали бежать: пусть несут страшную весть о том, как грозен Чингисхан.

Города грабили. Монголы предпочитали грабить именно опустевшие города – так было меньше рисков. Всех, кто не ушел из города, – убивали. Причем поверивших монголам мирных горожан действительно считали, но не живых, а мертвых. Монголы своеобразным образом вели подсчет убитых. Чтобы легче было считать трупы, каждого десятого убитого они переворачивали вверх ногами. И так и считали убитых – десятками. Согласно средневековым летописцам, один монгол убивал не менее сотни людей, а может, и более трех сотен. Возможно, здесь есть преувеличение: современные историки сомневаются, что в тех городах вообще было столько жителей.