Чингисхан

Это повергло императорскую столицу в ужас. Спешно посылаются китайско-рузгенские войска, чтобы встать между городом и кочевниками. Но крепости Фенли, Буша, Гуань и Фучжоу в северном Хэбэе очень быстро оказываются в руках монголов. Цзиньское командование посылает в район Великой стены свежие войска под руководством полководцев принцев Ван Нуй и Гу Ша. У Цзиньской династии не осталось больше сомнений в том, что кочевники у порога империи и уже не для того, чтобы совершать обычные набеги, а для того, чтобы ее захватить. Военные рапорты доносят о вражеских колоннах, сопровождаемых многочисленными подменными лошадьми, повозками с провиантом, стадами животных. Все монгольские войска движутся вперед очень продуманно и согласованно.

На склонах гигантского плато современной Внутренней Монголии, понижающегося в сторону обширной китайской равнины, произошло первое столкновение севернее течения Желтой реки. Это была битва при Е Ху Лин (Вершины Диких Лисиц). Императорские китайско-рузгенские войска теряют очень большое количество солдат: менее десяти лет спустя, проезжая по этому месту на встречу с Чингисханом, даосский паломник, китаец Чан Чунь опишет это в следующих словах: «Мы увидели поле битвы, покрытое белеющими человеческими костями».

Пехота Цзиней во многом превосходит пехоту захватчиков, но их кавалерия много слабее. Полководцы предпочитают выжидать, пока в Маньчжурии сформируется сильная армия, способная прийти на помощь и атаковать монголов с тыла. Но медленность операций, нерешительность командования и трудности коммуникаций способствуют продвижению хана. Чтобы спуститься на равнину, монголы, сосредоточившиеся севернее Хэбэя и Шаньси, могут пойти тремя путями: первый лежит через реку Ян после выхода из ущелья, два других идут по течению Сангана. Цзиньское командование наращивает высоту стен нескольких малых фортов, чтобы разместить там гарнизоны, но Джэбэ и Елуй Туха, более быстрые, овладевают многими опорными пунктами и обрушиваются на Вейнин. Из этой самой цитадели офицер Лю Болинь убегает, спустившись на веревке, и присоединяется к лагерю Джэбэ. Там он обязуется обеспечить сдачу местных войск киданей.

Китайские источники очень неточны, когда речь идет о различных операциях, развернувшихся в этом году на севере империи Цзиней. Стычки предшествуют большим боям, обходные маневры выливаются в серьезные поражения. Кажется, что в генеральном штабе Цзиней нет единства: одни хотели бы противостоять все время угрожающей опасности, другие предпочли бы ждать концентрации войск, чтобы встать железной стеной перед захватчиками. Но все подавлены хлынувшим со всех сторон потоком монгольских колонн, спускающихся с безводных плато, где была выкована их кавалерия, все сметающая на своем пути.

Вскоре Чингисхан принимает новую капитуляцию — киданя Шимо Минаня. Затем принц Гу Ша терпит поражение и вынужден укрыться со своими поредевшими войсками в западной столице, городе Датун, тогда называвшемся Сицзин. Этот укрепленный город был одной из пяти столиц рузгенов. Гу Ша, опасаясь оказаться там в ловушке, прорывает заслон монгольских армий, предприняв отчаянную вылазку, в то время как войска Чингисхана преследуют его по пятам. Тем временем Джэбэ осуществляет соединение с силами хана, предоставив его троим сыновьям орудовать севернее Великой стены, где им удалось прорвать защиту многих городов. Опустошив селения, несколько плохо укрепленных городов и просочившись через участки стены, недостаточно защищенные, объединенные силы монголов сконцентрировались в районе Пекина зимой 1211–1212 года. За шесть месяцев боев вся часть цзиньской территории, граничащая с современной Внутренней Монголией, оказалась оставленной царствующей династией.

Во время войны с Китаем целые области были разорены захватчиками. Посевы проса или гаоляна, фруктовые сады опустошены, фермы, амбары, стойла разграблены. Мужчины, укрывшиеся от мобилизации, бродят в поисках пристанища, объединяются в банды грабителей. Беженцы из района боев живут в палаточном лагере под стенами городов, которые не могут их ни принять, ни прокормить. Повсюду, где прошли войска Чингисхана, остаются развалины.

Монголы, привыкшие к большому открытому пространству, не задерживаются в стенах завоеванных городов. Их интересуют только добыча и рабы: они отрывают крестьян от родной земли, чтобы превратить их в рабочую силу, насилуют женщин. Целые деревни оказываются вдруг выброшенными на дороги, с грузом убогого скарба и голодными детьми.

Китайские солдаты, слабо подготовленные, нерегулярно оплачиваемые, голодные, изнурены маршами и контр-маршами. Песни и поэмы времен вторжения кочевников, дошедшие до нас, представляют собой только долгие жалобы этих вечных побежденных. Лю Ю пишет: «Строят стену с криками хриплыми и печальными; Луна и Млечный путь кажутся низкими рядом с ней. Но если бы не убирали белых костей умерших, они достигли бы такой же высоты, как Великая стена».