Чингисхан

Ближний Восток был в ту пору ослаблен внутренними распрями и вторжениями франков по всему Восточному Средиземноморью. Палестина была в руках европейцев, и с 1218 по 1221 год крестоносцы, высадившиеся в Думьяте, угрожали Каиру. Аббасиды оказались между двух огней. Слабый заслон войск, выставленный перед Багдадом, в этот критический момент, когда арабы с трудом отбивались от ударов крестоносцев, не мог бы сдержать натиск монголов. Но их разведывательные службы, вероятно, не знали тогда об ослаблении арабов. Чем другим можно объяснить тот факт, что монголы не поддались искушению напасть на столицу халифата?

И вот Джэбэ и Субэдэй ещё раз повернули в сторону Кавказа, где встретили на своём пути ополчения грузинских феодалов, которые успели подготовиться и собрать значительные силы. В такой ситуации два монгольских военачальника прибегли к тактике, которая прежде всегда им помогала. Субэдэй появился со своей конницей перед рядами грузинской кавалерии, после чего, симулируя вынужденное отступление, в беспорядке ретировался. Грузины с победными криками стали его преследовать и, угодив в засаду, которую им устроили Джэбэ и подоспевший Субэдэй, были разбиты. Окрестные деревни подверглись разграблению, но Тбилиси уцелел. В течение веков грузинские поэты оплакивали судьбу разрушенных монголами селений, и до сих пор сохранилось много народных песен о чёрной поре монгольского нашествия на земли у подножия Кавказских гор. После монгольского вторжения в страны Закавказья грузинское царство пришло в упадок, и Чингизидская династия ильха-нов, подчинив остатки кавказских княжеств, включила их в свою империю, основанную в 1256 году Хулагу-ханом.

Волжские всадники

После победоносного рейда в христианское царство Грузию монгольские кочевники под командованием Субэдэя и Джэбэ перевалили через Кавказский хребет и дошли до южнорусских степей, расположенных между Тереком и Кумой, впадающими в Каспий.

Монголы находились на расстоянии более пяти тысяч километров птичьего полёта от истоков Онона в Восточной Монголии. В действительности им пришлось пройти более восьми тысяч километров. Это невероятное расстояние они преодолели верхом, практически по бездорожью, без карт и компаса, посылая вперёд лишь разведывательные патрули и опрашивая местных жителей через толмачей. То был грандиозный конный поход, который, по мнению британского историка Гиббона, до них «никем не предпринимался и никогда не будет повторён».

По ту строну Кавказского хребта, где степи протянулись до самой Волги, жили осёдлые народы, например аланы. Эти потомки древних сарматов испытали множество поворотов судьбы. Часть их в 375 году была рассеяна гуннами Аттилы, некоторые племена, смешавшись со свевами и вестготами, влились в поток великих варварских нашествий. Одни из них осели в Священной Римской империи вдоль Рейна, другие прошли дальше — до Галлии, а некоторые — и до Северной Африки (V и VI века). Однако значительная часть аланов осталась на территории между Каспием и Азовским морем у северных отрогов Кавказа. В X веке под влиянием Византии они приняли христианство и поддерживали отношения с другими христианскими народами, в том числе со славянами и грузинами. Аланов видел Рубрук во время своего путешествия в империю монголов. К тому времени аланы испытали столько иноземных влияний, что позабыли даже христианские обряды: «Они спрашивали — и многие другие христиане, например русины, венгры, задавали тот же вопрос: могут ли они надеяться на спасение при том, что они вынуждены пить комос (кумыс), есть мясо мёртвых животных или тех, что забиты сарацинами и другими неверными… и что они не знают, в какое время бывают посты, которые они, впрочем, не могли бы соблюдать, даже если бы всё про них знали».

Перед вторжением азиатских кочевников аланы (от одного из племён которых произошли современные осетины) вступили в союз с кавказскими горцами — лезгинами и черкесами. Внезапное появление кочевых захватчиков привело население Кавказа в замешательство. Армянский историк Киракос Гандзакеци (ок. 1200–1271), автор труда «История Армении», взятый монголами в плен и служивший у них секретарём, отметил, какой ужас вызывали у горцев степные всадники:

«Они были безобразны и ужасны, все безбородые, хотя у некоторых на подбородке или над губами росло по несколько волосков. Глаза у них были узкие и бегающие, голоса визгливые и громкие. Жизнь они вели трудную и были бесстрашны. Когда появлялась возможность, они непрерывно и жадно ели и пили. Когда такой возможности не было, они терпели. Они ели всё живое, и чистое и нечистое, а больше всего была им по вкусу конина. Они рубили тушу на куски, которые варили или жарили без соли. <…> Некоторые из них ели, сидя на коленях, как верблюды, другие — сидя. <…> И если им приносили еду или питьё, то они сначала заставляли это попробовать, как будто боялись, что их отравят».