Чингисхан. Черный Волк. Тенгери, сын Черного Волка

Главный шаман Гекчу прошептал что-то хану на ухо. Это было против правил, хотя для многих не осталось незамеченным, что наш святой в последнее время то и дело появляется во дворцовой юрте. Люди в орде уже начали перешептываться: он-де начал оказывать влияние на хана, что ему вовсе не положено.

Только я захотел удалиться, как кто-то громко воскликнул:

— Разве есть такой обычай, чтобы шаман, даже если его зовут Гекчу, давал советы хану, прежде чем выскажутся его приближенные?

Шаман, весь сморщившись, неприязненно спросил:

— А если того желает Небо?

— Все наши обычаи в воле Неба! — ответил ему неизвестный мне человек, которого толпа как бы выдавила из себя и выдвинула вперед, чтобы властитель мог хорошо его слышать.

Однако Ха-хан промолчал.

Тогда Гекчу снова обратился к Чингисхану:

— Пока жив Хазар, твоя власть под угрозой, ибо Небо сказало: «Сначала над народами будет владычествовать Чингис, а потом властителем станет его брат Хазар».

— Что это за речи? — послышалось из толпы.

А властитель по-прежнему хранил молчание. Я хорошо видел его и заметил, как налился кровью шрам на его шее и как он задергался, хотя хан старался с невозмутимым видом смотреть поверх голов стоящих перед ним людей. Посланец Неба ухмыльнулся. Он знал хана не хуже меня и догадывался, наверное, что не хватает всего нескольких слов, чтобы навязать Темучину какое-то решение.

И шаман проговорил:

— Видел ли ты, великий хан, как твой брат Хазар держал за руку твою любимую младшую жену красавицу Хулан и…

— Стража! — взревел Темучин.

Толпа в испуге отступила.

Этот крик низвергся на них как раскаленная лава с горы. А потом люди все-таки подняли головы, любопытствуя узнать, какой приказ отдаст хан.

— Снимите с Хазара шапку и пояс и приведите на допрос связанным!

Посланец Неба прижмурил глаза и с нескрываемым торжеством бросил взгляд на мужчину, усомнившегося в его всесилии.

Когда стражи и телохранители притащили Хазара, к дворцовому шатру на белом верблюде подъехала Мать Тучи и, увидев лежавшего на земле Хазара, разрезала на нем ремни и веревки, выхватила из рук стража его шапку и пояс и вернула сыну. Потом старуха села, поджав под себя ноги, расстегнула халат и обнажила свои ссохшиеся груди. И сказала Оэлон-Эке:

— Видите их? Это те самые груди, из которых вы сосали молоко! Что такого сделал Хазар? Темучин обычно высасывал одну мою грудь, Хазар же — обе и приносил мне облегчение. Вот почему моему мудрому Темучину дарованы силы духовные, а Хазару даровано умение натягивать тетиву и сила богатыря. Сколько раз он своей меткой стрелой разил в боях тех, кто поднимался против тебя, сколько раз его стрела опрокидывала наземь разведчиков врага, пытавшихся скрыться? Сколько племен благодаря ему стоят теперь за твоей спиной? И сейчас, когда враги повержены вами, Хазар тебе больше неугоден? Видеть больше его не можешь, да?

— Мать! — сказал Темучин, желая умерить ее гнев. — Наш шаман…

— Умолкни! Шаман нашептывает! Разве боги приказывали говорить тихо, когда говорят правду?

Гекчу отступил на шаг назад.

Хан уставился на него.

А Мать Тучи не унималась:

— Какие у нас порядки, Темучин, если даже твои родные братья должны дрожать за свою жизнь? Что ты за Ха-хан, если прислушиваешься к наветам шамана? Если он уже сейчас не благоговеет перед тобой и тебя не страшится, что же будет после твоей смерти? Кому будет охота повиноваться твоим сыновьям? Для кого ты создал свою империю: для своих родов или для него?

Властитель приказал толпе отойти подальше от дворцовой юрты. Не хотел, наверное, чтобы мы и дальше были свидетелями этого нелицеприятного разговора. Но телохранители и стражи не слишком-то на нас нажимали: им самим хотелось не упустить ни слова из этой перепалки перед дворцовой юртой.

На какие-то мгновения я, находясь в толпе, потерял юрту Темучина из виду и что там вдруг произошло, не понял.

Кто-то воскликнул:

— О хан, с того времени, как могучая земля была величиной с пастбище для нашего скота, а море и реки были не больше озера с ручьями, я всегда был твоим спутником!

А властитель закричал — на кого, я не знал:

— Ты лжешь! Ты пришел, когда ты убоялся не прийти! Я же принял тебя, не сказал тебе ни единого злого слова и посадил на почетное место. Я дал твоим сыновьям высокие должности и оказал им почести. А ты не научил их скромности и способности к повиновению! Гекчу возжелал возвыситься над моими сыновьями и братьями! Он решил стать мне ровней и даже превзойти меня! А ведь когда мы пили вонючую жижу, ты поклялся мне в верности! Теперь ты хочешь свою верность проглотить? Как это понимать? Тот, кто данное утром слово вечером берет обратно, а от слов, сказанных вечером, отказывается на другое утро, тот услышит, что должен навек устыдиться!

Толпу заколыхало туда-сюда, я упал, и вместе со мной попадали многие другие, а когда я опять крепко стоял на ногах, телохранители уже повалили посланца Неба на землю и переломали ему хребет.

— Он лежит и не шевелится, — сказал кто-то.

Потом мертвого шамана отнесли к пустой юрте, швырнули внутрь и плотно затянули ремнем полог.