Чингисхан. Демон Востока

— А вы быстро принимаете решение, — удовлетворённо кивнул Эйрих. — Выводите весь гарнизон за стену, оружие складывать в одну кучу, прямо перед воротами. Если окажется, что вышли не все и, не дай бог, нам будет оказано вооружённое сопротивление, наши договорённости мгновенно потеряют силу.

— Я сделаю всё, что ты сказал, проконсул, — ответил Секст Патерний.

— Ждём.

Делегация вернулась в город, минут тридцать ничего не происходило, а затем врата города вновь открылись и выпустили наружу гарнизонные войска. Оружие они, как и договаривались, бросали у ворот, поэтому там начала быстро нарастать горка из стали и дерева.

По прикидочным расчётам Эйриха, в гарнизоне Бриксии было что-то около трёх с половиной, может, четырёх тысяч воинов, половина из которых выглядят как крестьянское ополчение, получившее в арсенале оружие времён Гая Юлия Цезаря.

— Атавульф, заводи тысячу, занимай оборону, — приказал Эйрих. — Хрод… Брана, иди вспомогательным.

Хродегера ему теперь будет сильно не хватать, потому что тысячник он был неплохой.

«Вроде бы не умер человек, а всё равно грустно…» — подумал Эйрих.

Две тысячи воинов, при проверенных тысячниках, что не позволят своим подчинённым допустить никаких недоразумений с мирными, вошли в город, чтобы занять там ключевые оборонительные позиции, а после этого в город вошёл Эйрих с двумя тысячами молодых легионеров. Эти точно не будут совершать глупостей — уже надёжно отучили в ходе подготовки.

Ему, на самом деле, до глубины души плевать, что может случиться с мирными жителями, это война — потери неизбежны, но вокруг всего этого человеческого отношения, как ни странно, строился военный успех Готской республики. Уже среди римлян ходит удивлённая молва, что воины готов не позволяют себе грабежей и насилия, что очень удачно присовокупляется, в головах римлян, к декларации Сенатом освободительных целей в войне против Западной империи. Приходится соответствовать, но цена высока. Эйриху уже приходилось давать приказ на казнь не очень умных и слишком увлекавшихся, причём чужие примеры если и учат остальных, то очень ненадолго…

Возможно, в этом была косвенная причина ухода некоторых воинов с воинской стези — если нельзя грабить и насиловать, тогда зачем вообще это всё?

— Римлянин, передавай дела моим людям, — приказал Эйрих встреченному у главного форума префекту города. — Виссарион, Хрисанф, занимайтесь.

— Что с нами будет? — с нотками обречённости вопросил Секст Патерний.

— Собирайтесь, берите всё, что ваше и помещается на телегах, после чего отправляйтесь, куда хотите, — ответил ему Эйрих. — Рабов придётся освободить, дома и тяжёлое имущество оставить — считайте это платой за жизни. Рекомендую уходить как можно дальше, желательно за пределы Италии, иначе есть риск повторной встречи. Ты ведь не хочешь увидеть меня ещё раз?

Теперь уже бывший префект города мотнул головой, затем замер, а после резко развернулся и пошёл куда-то. Его личная охрана, представленная десятью воинами, тоже куда-то собралась.

— А ну стоять! — приказал им Эйрих. — Доспехи и оружие оставить здесь! Тебя это тоже касается, префект!

В общем-то, ничего нового «осада» Бриксии не показала. Так пал Патавий, примерно так же сдались городки поменьше, не говоря уже о совсем мелких поселениях этого региона.

Власть уверенно переходила Сенату и готскому народу, потому что сами римляне за неё не боролись, ведь оказалось, что бороться особо некому, а император, вроде как гарантирующий безопасность державы, позорно бросил Италию, сбежав в Африку.

Остаток дня Эйрих занимался принятием дел, подсчётом городской казны, которую даже никто не попытался умыкнуть под шум неразберихи, а затем вернулся в разбираемый осадный лагерь, где разделил ложе с Альбоиной.

/30 сентября 410 года нашей эры, Западная Римская империя, Венетия и Истрия, г. Верона/

— Ох… — Эйрих вошёл в свой дом и закинул кипу пергаментов на стол. — Мать, поесть есть что-нибудь⁈

— Сейчас накрою на тебя, — донеслось со стороны кухни.

Эйрих пошёл в триклиний, который уже потерял моральное право так называться, потому что неудобные лежаки оттуда убрали и поменяли их на нормальный стол с нормальными стульями. Был вопрос, как теперь называть это помещение, в итоге они решили, что пусть будет «столовой», раз там стоит только стол.

Отец уже сидел в столовой и с недобрым выражением лица ел суп.

— А, ты пришёл, — произнёс он без особой радости. — Садись, мать скоро накроет.

Эйрих снял пояс с ножнами и повесил его на спинку резного стула.

Дом этот ранее принадлежал патрицианскому роду Сульпициев, но основная масса их представителей проживает в Галлии и в Риме, а в Вероне было лишь две семьи.

После массовой казни на форуме, в городе осталась целая прорва будто бы ничейных домов, поэтому Сенат принял эти жилища на баланс, после чего начал раздавать наиболее значимым и нужным членам их сообщества. Первого консула, естественно, не забыли, поэтому отец получил этот двадцатикомнатный двухэтажный городской дом на всю семью.