Чингисхан. Демон Востока

Гауденций, по наущению Аэция, поделился с императором своими мыслями касательно гибели Стилихона, в контексте того, что Гонорий был неверно проинформирован окружением, что привело к фатальным последствиям. Виновный был найден очень быстро, правда, приговор ему ещё не вынесен, ведь вина не озвучена…

«Недолго ему осталось…» — подумал Флавий Аэций с некоторым удовлетворением. — «Хоть от одного вредителя избавимся…»

— Я чувствую, что в твоих словах есть какой-то смысл, консул, — чуть успокоившись, произнёс император. — Оставить Равенну, но не навсегда, а на время передышки! Я верну Африку, Иберию и Египет под мой контроль, а ты лично будешь отвечать за сбор денег и формирование новых легионов! И удар по Италии будет нанесён, как в давние времена, из Карфагена! Да, я уже ощущаю, что в твоём замысле есть хороший потенциал!

С Гонорием было очень трудно работать, потому что он был очень сильно зависим от окружающих его советников. Сам он на серьёзные решения был способен только если получит полную уверенность, что ответственность за негативные последствия можно будет перенести на кого-то ещё. Своих идей у него нет и не может быть, такой он человек, поэтому так легко отдал власть Стилихону, затем поделился ею с Олимпием, а теперь уверенно передаёт её Флавию Аэцию.

Флавий Стилихон прекрасно знал, что делал, пытался спасти империю от того, что с ней случилось теперь, но жадность и корысть недалёких людей, что на троне, что подле трона, обрушила его замыслы и обрекла на бесславную погибель, а тем, кто остался, выпала доля пожинать плоды сокрушительного провала.

«Если удастся стать кем-то вроде Стилихона…» — мечтательно подумал консул. — «Это откроет путь к истинному величию».

Несмотря на все недостатки, Гонорий Флавия Аэция полностью устраивал. Эта его зависимость от советников играла на руку замыслам консула, сумевшего завоевать доверие императора. Теперь, когда времена Олимпия уверенно подходят к концу, а других советчиков к императору уже не пускают, влияние Аэция растёт всё больше с каждым днём.

Он, в какой-то степени, был благодарен готу Эйриху. За идею.

Никто из окружающих людей не разглядел в действиях этого варвара того, что увидел Аэций.

«Чтобы иметь безграничную власть, необязательно править самому».

Глава тридцатая. Печальная повесть

/25 марта 410 года нашей эры, Западная Римская империя, Венетия и Истрия, г. Верона/

Город римлян готовился к осаде.

Эйрих наблюдал за перемещением войск гарнизона по высоким стенам, некоторые признаки неразберихи и испуга командования, а также спешную установку онагров на башенные площадки.

Видимо, действия Эйриха оказались неожиданными для них, потому что даже укреплением подходов к вратам они занимались только сейчас. И если бы он захотел сейчас облегчить себе штурм врат, то ему только и надо было, что послать аланских конных лучников и в корне пресечь любые фортификационные поползновения… Но он не хотел, потому что это не нужно, ведь он будет разрушать стены.

Решение об осаде Вероны было выработано им в ходе изучения местной обстановки в Венетии и Истрии. Многочисленные отряды разведчиков истоптали все дороги и тропы, зафиксировали брошенные недавно поселения, а также несколько десятков конвоев с мирными жителями, которые Эйрих заранее приказал не трогать. Чем больше людей будет прятаться в городах, тем напряжённее там будет обстановка.

Легионов римлян в регионе не наблюдается, даже каструмы, некогда служившие им постоянными базами, давно пусты и разграблены — так стало ещё при втором походе Алариха, так есть до сих пор. У императора, судя по всему, нет в распоряжении достаточных сил, поэтому он уповает только на крепость городских стен.

А Эйрих знал одного человека, точно так же уповавшего на стены…[58]

Но у того человека было достаточно сил, чтобы дать Темучжину бой, тогда как у Флавия Гонория нет почти ничего. То есть кое-что имеется, но этого недостаточно, чтобы всерьёз встречать готов в открытом поле.

Как догадывался Эйрих, наместники в провинциях и диоцезах предпочитают отнекиваться от императорских требований прислать войска, фактически став независимыми, но формально подчинёнными императору. У Флавия Гонория есть только гарнизонные войска, а всё, что у него было из полевой армии, он потерял в битвах против Алариха и Эйриха.

Есть, конечно, узурпатор Константин, но о нём не поступает никаких сведений, потому что он за Альпами, большая часть проходов через которые ещё не оттаяла. Скорее всего, он решил остаться в Галлии, ввиду сокрушительного провала итальянского похода Эдобиха.

— Аравиг, — обратился Эйрих к своему тысячнику. — Три камнемёта установить на том холмике — кусты срубить, площадку разровнять, обеспечить надёжное охранение, обязательно конное. Ещё распорядись, чтобы были поставлены деревянные щиты, обитые кожей, а то я не хочу, чтобы моих инженеров расстреляли со стены какие-нибудь чрезмерно талантливые баллистиарии.

— Так, — кивнул тысячник.