Чингисхан. Демон Востока

— Постараюсь, — заверил его Саварик. — Успехов там.

— Ага-ага.

Гигант быстро допил свою кружку пива, после чего схватил кружку, предназначенную Саварику, и опрокинул в себя и её.

— У-у-у, какой нехороший человек! — пригрозил ему пальцем Саварик.

Альвомир виновато улыбнулся ему, после чего убежал вслед за Эйрихом.

— Эй, разносчик, дай мне ещё два пива!

«Поправив мрачное положение вещей» ещё четырьмя кружками, Саварик пошёл в общественный туалет, чтобы избавиться от лишнего.

Делать ему особо нечего, он уже половину декады в городе — взял увольнение на декаду. Падшие женщины, моря вина и браги, реки пива, посещение пиров, свадеб, даже похорон — Саварик чувствовал себя в центре событий, но… это уже как-то приелось…

В родном племени к нему отношение сложилось неоднозначно. С одной стороны, он приезжал в родные края, предлагал, обещал и заверял, а с другой, как оказалось, не так предлагал, недостаточно обещал и неубедительно заверял. Послушай его франкские старейшины сразу, не было бы истребления, коему подверглись франки от рук Флавия Аэция. Теперь он в положении «я же говорил — не послушали, а так и получилось», что никогда и никому не нравится. Ходящий на двух ногах символ ошибки вождей и старейшин.

«Ну и пусть сидят себе в Реции, коз пасут, суки…» — подумал Саварик, встав перед лункой туалета. — «Надо было слушать, когда я говорил. Я что, чирь на жопе, чтобы навязываться? Между прочем, кое-где уважаемый человек! Легат готического легиона! Воин-победитель, в числе прочих!»

— Эй-эй-эй, полегче! — отскочил от лунки сидевший над ней римлянин. — Следи, куда ссышь!

— Мои извинения, — опёрся Саварик о стену. — Перебрал чутка.

— Оно и видно.

Закончив с отхожими делами, Саварик кинул монету в чашку и пошёл дальше.

— Э, я его знаю, — донеслось со стороны ближайшего термополия.

— Да кого ты тут, сучья сыть, можешь знать?! — раздражённо вопросил знакомый голос.

— Да видел его при Эйрихе, ещё в Константинополе, — ответил первый голос.

Слова «Эйрих» и «Константинополь» вызвали в Саварике целый каскад воспоминаний, резко отрезвившие его разум. Он обернулся и увидел три знакомых физиономии.

— Я вас знаю? — спросил он, пройдя несколько шагов.

— Э, точно он! — воскликнул воин, лишённый нескольких пальцев на правой руке. — Ты же франк, верно?!

Это те дружинники, что переметнулись от Эйриха на службу к восточному императору. Саварик не помнил, чтобы Эйрих хоть раз о них вспоминал.

— Легат Саварик, — представился он.

— Ниман Наус, — представился лысый, после чего указал на беспалого. — А это Хумул. Ну и вон тот патлатый — это Вихрабин.

— Я вспомнил вас, — кивнул Саварик. — Вы переметнулись к…

— Давай не будем о плохом, — поднял правую руку Хумул. — Ты же близок к Эйриху, так?

— Ну, насколько это возможно, — произнёс франк неуверенно.

— Можешь свести нас с ним? — спросил Ниман Наус.

— А зачем мне это? — поинтересовался Саварик.

— У нас есть немного деньжат, поэтому не обидим, — заулыбался Наус. — Пятьдесят солидов — этого хватит?

— Наверное, Эйрих захочет поговорить с вами и так, — пожал плечами Саварик. — Денег я с вас брать не буду, чтобы не обижались потом.

— Ты, главное, сведи нас с ним, а дальше мы сами, — махнул рукой Хумул. — Ну?

— Идите за мной, как раз делать нехрен было, — ответил Саварик.

Они вышли на центральную улицу, ведущую к римскому форуму. Вечеринка у матроны Фурии начнётся только после заката, когда приличные люди будут спать в своих домах, а неприличные только начнут веселиться. И до вечера Саварику делать совершенно нечего.

— Насколько знаю, вы ушли на службу к восточному императору, — произнёс Саварик, когда они вышли к форуму.

— Да, было такое, — кивнул Хумул. — Но, знаешь, дворцовая стража — это одно, а вот когда тебя отправляют на юг, умирать в песках…

Саварик слышал, что слова и дела консула Балдвина дали своих благоприятные плоды и шахиншах Йездигерд I пошёл войной на Восточную империю, нарушив очередной «вечный мир».

«От того, что мир называют вечным, вечным он не становится», — подумал он. — «И эти трое, судя по всему, не захотели гибнуть в песках, поэтому сбежали, покрыв себя вечным позором».

— … и мы решили, что надо было оставаться с Эйрихом, — продолжал Хумул. — Вот чувствовал я, что в этом мальце есть потенциал, но поддался уговорам Науса…

— Пошёл на№%й! — возмутился Ниман Наус. — Это ты вечно начинал свою песенку «дружину не уважают, скоро, как римляне, начнём под струнку ходить, а потом Эйрих начнёт позволять себе децимацию за то, что не там посрал!»

Саварик усмехнулся. Эйрих завёл в легионах строжайший запрет на испражнение в неположенном месте, с прогрессивным ростом количества плетей рецидивистам. Был у него с этим какой-то пунктик…

— Ты ещё скажи, что ты с этим не был согласен! — выкрикнул Хумул.

— Сука, сейчас бы водили легионы… — с горечью произнёс Вихрабин. — А теперь мы беглецы, предатели… Нет. Дважды предатели…

Наус посмотрел на него с отчётливо видимой неприязнью.

— Вас, насколько помню, было больше, — произнёс Саварик, решив разбавить тяжёлую паузу.