Чингисхан. Имперская идея

Что же касается обращения Чингисхана к хорезмшаху, как к «самому дорогому сыну», это вовсе не означает, что Чингисхан, следуя традиционному правилу правителей восточных держав, таким образом выказывал султану хорезмшаху свое величие и могущество и в завуалированной форме дал понять, что считает его своим вассалом, который должен подчиняться ему, как сын отцу. Это заблуждение возникло (у некоторых исследователей, например Д. Оссона. – А.М.) из-за непонимания того, что традиции дипломатии кочевых и оседлых народов, относящихся к одному региону, принципиально отличаются друг от друга.

Вполне возможно, что в определенный период времени в дипломатической практике Китая, государств Средней Азии и Ближнего Востока обращение одного правителя к другому, как к «сыну», считалось дипломатической уловкой, подразумевающей зависимость последнего. Тогда как у кочевников, тем более в их дипломатической традиции Средних веков, понятие «сын» имело диаметрально противоположное значение и являлось выражением самых близких, дружественных отношений. К примеру, отношения Ван-хана и Тэмужина определялись как отношения «отца и сына», однако нет оснований говорить, что один зависел от другого. Никто из них не платил другому дань. А ведь именно плата дани считалась монголами главным показателем зависимости…

Таким образом, нельзя отрицать, что хорезмшах неправильно понял обращение Чингисхана из-за отличительных особенностей мышления и традиций двух народов.

Ж. Бор

[37]

Монгольские войска вторгаются на территорию империи Цзинь (Северный Китай) через ущелье Цавчаал. Современная настенная живопись. Мемориал Чингисхана в Ордосе (КНР)

Увидев признаки гнева (султана) и то, что любезная речь превращается в спор, Махмуд ал-Хорезми отступил от искренности и стремился снискать милость султана, чтобы спастись из клыков смерти. Он сказал: «Его войско в сравнении с этими народами и несметным войском не что иное, как всадник перед конницей или дымок в сравнении с ночным мраком». Тогда султан согласился на то, чего просил Чингисхан в отношении перемирия.

И Чингисхан был рад этому. Состояние перемирия продолжалось до тех пор, пока из его страны в Отрар не прибыли купцы Умар Ходжа ал-Отрари, ал-Джамал ал-Мараги, Фахр ад-Дин ад-Дизаки ал-Бухари и Амин ад-Дин ал-Харави. Здесь с двадцатью тысячами всадников находился Инал-хан, сын дяди – по матери – султана, управлявший Отраром в качестве султана. Его низкая душа стала жадной к имуществу этих купцов, и с этой целью он написал султану письмо лжеца и лицемера, утверждая, что «эти люди, прибывшие в Отрар в одежде купцов, вовсе не купцы, а лазутчики, высматривающие то, что не касается их деятельности. Когда они остаются наедине с кем-либо из простонародья, они угрожают ему и говорят: «Вы в полном неведении относительно того, что творится вокруг вас; скоро к вам придет такое, против чего вы не устоите» – и далее в том же духе.

Тогда султан разрешил ему принять меры предосторожности к ним, пока он не примет своего решения. Когда он отпустил узду Инал-хана, так как разрешил принять подобные меры, тот преступил все пределы (дозволенного), превысил свои права и схватил (этих купцов). После этого от них не осталось следа и не слышно было вестей. А упомянутый (Инал-хан) единолично распорядился тем многочисленным добром и сложенными товарами, из злого умысла и коварства.