Чингисхан. Пядь земли

— Ты, это… — Хрисанф опёрся о дверной косяк. — Голову мне не морочь, вино давай!

— Думаю, мы возьмём вино и откликнемся на твоё любезное предложение, Хрисанф, — Виссарион залез в подвальчик и вытащил небольшой кувшин, запечатанный воском. — Идём, сегодня ведь, как ни крути, праздник!

/25 ноября 408 года нашей эры, провинция Паннония/

Вечером и ночью ни с кем серьёзно поговорить не удалось. Зевта где-то к полуночи стал мертвецки пьян, отец Григорий тоже, как и старейшина Торисмуд.

Эйрих хотел поговорить с Тулием Венноном Гамалой, тем самым примипилом городской когорты, который пытался уничтожить отряд Эйриха в ущелье. Римлянин стал совсем своим среди остготов, раз его допустили до попойки в бражном доме и даже наливали как равному.

Ни одного трезвого человека, кроме разносящих выпивку и снедь женщин, но с них нечего брать и узнавать.

Поэтому сегодня, с полудня, Эйрих посадил за стол страдающего похмельем отца и начал разговор.

— Что происходит в деревне? — спросил он у Зевты. — Почему я вижу крепкие здания, будто мы остаёмся тут навсегда?

— Не обращай внимания… — махнул рукой страдающий отец. — Это римские торговцы из Сирмия, приехали сразу же, когда узнали о миролюбии нашего племени…

«Миролюбие остготов?» — удивлённо подумал Эйрих. — «Поверю, что человек может измениться за полгода, но не племя…»

— К нам же римские послы приезжали, где-то через месяц после твоего ухода… — припомнил Зевта, приложив ко лбу прохладный серебряный кубок. — То есть не послы, а… как их там?.. «Торговые представители», да… Человек патриция Децима Валерия Паката прибыл с щедрыми дарами и договорился со мной о торговле…

— Чем торгуют? — поинтересовался Эйрих.

— Покупают золотые и серебряные украшения, ценные шкуры, уголь… — поморщившись, припомнил отец. — Взамен предлагают железо в слитках, но это я поставил условие, ещё платят серебром, ну и вино везут, много…

— Оружие? — уточнил Эйрих.

— Разводят руками… — вздохнул Зевта. — Но оно нам и не надо, у нас своих кузнецов в достатке…

— Еда, — принесла Тиудигото серебряный поднос с нехитрой снедью.

Для Эйриха, за это время уже привыкшего к красивым резным столам Большого императорского дворца, было несколько удивительно видеть дорогое серебро на таком обшарпанном и потемневшем от старости столе.

— Вина налей мне, женщина… — потребовал отец.

— Вчера мало было? — недовольно спросила Тиудигото.

— Поговори мне тут! — раздражённо прикрикнул на неё Зевта. — Где Фульгинс?

— Стирает на реке, — ответила мать.

— Неси вино, у меня голова трещит… — повторил приказ консул и вождь.

Тиудигото поджала губы, но пошла за вином.

— Ты говаривал когда-то, что консулом быть сложно… — произнёс Зевта. — Я тогда ещё подумал: «Да что ты можешь об этом знать?» Оказалось, что ты был прав… Простым дружинником быть легко — маши топором, принимай удары на щит, пей, сколько влезет, приноси домой добычу… А тут это старичьё… А тут они задумали расширять дружину… Кого можно поставить ответственным? Зевту, сына Байргана…

— Бремя повелителя, — едва усмехнулся Эйрих. — Ты сам этого захотел.

— Так и есть… — вздохнул отец. — Так и есть… Женщина, где моё вино?!

Эйрих взял жирную ножку куропатки и откусил от неё кусок.

— Ты там римлян привёл… — припомнил вчерашние события Зевта. — Слышал от тебя вчера… или не от тебя?.. Слышал вчера, что ты собираешься создавать новое воинство, помимо дружины.

— Это я тебе говорил, — кивнул Эйрих. — Но ты не очень-то меня слушал.

— Вчера были другие дела… — прикрыл глаза отец. — Не до того было…

Пир удался на славу: четыре покойника, семнадцать раненых. Под самый конец подрались две семьи, по восемь человек с каждой стороны, а дальше присоединились остальные. Эйрих тогда предусмотрительно ушёл, чтобы не зашибли ненароком…

— Буду собирать новиков, — произнёс мальчик. — Инструкторы говорят, что уже готовых воинов учить — только портить, поэтому нужны юноши не державшие в руках копья. Вот из них сделаем настоящих легионеров, но это потребует денег. Много денег.

— Это ты сам, с Сенатом… — вновь, словно от зубной боли, поморщился отец. — Если сумеешь убедить их, то выделят деньги… Денег у нас много…

Насколько знал Эйрих, введение налогов обещало пройти тяжело и кроваво, поэтому едва ли Сенат успел принять закон за какие-то там пять месяцев. Значит, деньги появились откуда-то ещё.

— Откуда? — спросил мальчик.

— А, ты же не знаешь… — Зевта увидел недовольную Тиудигото, несущую малый кувшин. — Благодарю тебя, любовь моя…

Мать бросила на него насмешливо-скептический взгляд и пошла по своим делам.

— Чего я не знаю? — спросил Эйрих.

Зевта налил в пустой кубок живительной влаги и начал пить вино, как воду.

— Видел гуннов на вчерашнем пире? — поставив кубок на стол, спросил он.

— Видел, — кивнул Эйрих, отставивший обглоданную ножку куропатки.

— Это ведь не проезжие и не простые люди, — произнёс отец, наливая в кубок новую порцию.

Самочувствие его резко улучшилось, он как-то повеселел.

— Так кто эти непроезжие и непростые люди? — спросил Эйрих.