Чингисхан: Покоритель Вселенной

Знал ли он, что его юную супругу отдали одному из меркитских вождей, с которым ей пришлось делить юрту? Если да, то подобная рана могла лишь обострить его желание возвратить Борте. Вспомним, что она была женщиной совсем молодой, что она еще не успела родить мужу детей и что ее любовь к Темучжину была прервана так грубо и жестоко, что он не мог не страдать от ее утраты. Возможно, Темучжин и упрекал себя за то, что пожертвовал ею ради личной безопасности, а не увез с собой вместе с остальными членами семьи, посадив на запасного коня.

Чингисхан отвоевывает красавицу Борте

Надо было возвращать Борте, и Темучжин в первую очередь обратился за помощью к кераитскому царю, чьим «клиентом» и приемным сыном официально состоял. Взяв с собой Хасара и Бельгутая, он вновь отправился в Черный лес, где находилось стойбище Тоорила.

Просьба, которую он адресовал своему сюзерену, ничем не отличалась от просьб, какие направляли в начале XII столетия юные европейские бароны своим герцогам:

— Внезапно напали на нас три меркита и полонили жен и детей. Я пришел просить тебя, хан и отец, спасти моих жен и детей!

И Тоорил, в свою очередь, ответил точно так же, как ответил бы любой король-феодал:

— Разве я в прошлом году не говорил тебе? Помнишь, что я сказал тебе, когда ты в знак сыновней любви облачал меня в соболью доху и говорил, что отцовской поры побратим все равно что отец тебе?.. Теперь я истреблю для тебя всех меркитов и спасу твою Борте… возвращу ее тебе…

Война предстояла серьезная. Меркиты к тому времени объединили несколько монгольских племен, живших на границе степи и сибирской тайги, в северной оконечности бассейна Селенги. В это объединение входило три крупных племени: удуит-меркиты, увасы и хааты.

Первые, возглавляемые Тохтоа-беки, обретались в Буура-кеере, в «Степи верблюдов-самцов», которую исследователь Хэниш помещает в окрестностях нижней Уды, восточнее Верхнеудинска.

Увас-меркиты во главе с Даир-усуном населяли остров Талхун, то есть жили внутри «вилки», образовавшейся в месте слияния Орхона и Селенги.

Наконец, хаат-меркиты вместе с их вождем Хаатай-Дармалой кочевали в Хараджи-кеере, еще одной тамошней степи. Все эти степи были типично забайкальскими, лесистыми, где пастбища чередуются с сосняками с их характерным густым подлеском из рододендронов и орхидей. Чем севернее, чем гуще леса, тем больше в них растет берез и лиственниц; тянутся же они до отделяющих этот район от Южного Байкала достигающих двухкилометровой высоты гор, где начинается настоящая сибирская тайга.

Прежде чем выступить против меркитов, кераитский хан призвал на помощь третьего союзника: Чжамуху, предводителя монгольского племени джардаран. Как мы помним, Чжамуха был другом детства Темучжина, и оба они считали себя братьями. Звание побратимов, братьев по клятве — анда, в монгольском обществе имело самое реальное значение и возлагало на воинов, себе его присвоивших, вполне конкретные обязанности, впрочем, как и звание отца, присвоенное Темучжином кераитскому царю Тоорилу.

Если сын Есугая лишь начинал восстанавливать свой клан, то Чжамуха уже являлся вождем, и даже более могущественным, поскольку предводительствовал целым племенем.[24] Так что Тоорил был прав, когда посоветовал Темучжину пригласить участвовать в готовившемся деле своего друга детства.

В ту пору стоянка Чжамухи находилась в Хорхонах-джубуре, на одном из притоков Онона, скорее всего нынешней Курху, или, что менее вероятно, Киркун, протекающем северо-восточнее.

Тоорил посулил Темучжину привести корпус войск численностью 20 тысяч воинов, который должен был составить правое крыло армии.

— Чжамуха, — давал указания Тоорил, — со своими двумя тьмами пусть будет левым крылом.

Это указание подтверждает, что молодой хан возглавлял объединение родов довольно значительное. И еще. Именно ему Тоорил доверил определить место сбора объединенного войска.

Итак, следуя совету Тоорила, Темучжин послал Хасара и Бельгутая к Чжамухе с такими словами:

— Меркиты повергли меня в печаль. Они украли у меня жену. Теперь моя постель пуста. Половина моей души оторвана. Не одного ли мы с тобой роду-племени?

На это послание Чжамуха ответил, как истинный рыцарь:

— Я узнал, что постель моего друга Темучжина опустела, что половина его груди оторвана, и мое сердце (букв.: печень. — Е. С.) от этого скорбит. Что ж, мы раздавим все три меркитских племени и освободим нашу госпожу Борте!

Монгольский бард, совсем как Гомер, вкладывает в уста Чжамухи (и хана Тоорила) слова страшной угрозы и злой насмешки, адресованные вражеским вождям:

— Теперь, когда у нас похлопывают чепраки, когда гремят барабаны, задира и трус Тохтоа находится, должно быть, в степи Гуур. Теперь, когда у нас волнуются длинно-тетивные луки, вояка Даир-усун находится, должно быть, на острове Талхун!