Чингисхан. Сотрясая вселенную

Теперь, когда власть почти в руках Зевты, Эйрих наконец-то получит свой кусочек долгожданной власти и начнет исполнять давно вынашиваемые планы. Язык надо учить, причем он пригодится очень и очень скоро. В этих краях нельзя задерживаться слишком надолго. Гунны сидят слишком тихо, явно что-то готовят. Сидеть и поживать спокойно, помня о находящейся за Дунаем смертельной опасности, – это преступно.

«Надо уходить на запад, вслед за Аларихом, – подумал Эйрих. – Подальше от гуннов, поближе к римским богатствам…»

Глава десятая. Ты говоришь как римлянин

28 сентября 407 года нашей эры, Западная Римская империя, провинция Паннония, деревня без имени

– …год, два, но не три и уж тем более не четыре, – продолжал говорить Эйрих. – Да, здесь хорошо и привычно, но меня сильно беспокоят гунны.

– Мы слишком ослаблены, чтобы срываться с насиженного места и идти в неизвестность, – резонно возразил отец Григорий.

– Лучше столкнуться с неизвестными врагами, чем дождаться прихода известных гуннов, – выдал контраргумент Эйрих. – Они точно придут.

– Откуда ты это знаешь? – спросил священник. – Может, им уже достаточно завоеваний, и они осядут?

– Осевшие кочевники? – переспросил Эйрих, представив столь фантастическую картину. – Нет, святой отец, они не остановятся. Ведь гунны знают о богатстве римлян не хуже, чем мы.

– Я не одобряю набеги на правоверных христиан, – сразу же заявил отец Григорий.

Пока что от этого человека была большая польза. Его паства вызвалась спасти деревню и фактически сделала это, ведь Эйрих с Зевтой могли максимум попортить римлянам кровь и погибнуть бесславно. Но сейчас у священника проявляются его интересы, потому что свою заслугу он чувствует и знает, что способен влиять на многое. Это источник для будущих конфликтов.

«Убить его – подорвать доверие паствы, – подумал Эйрих. – Придется работать вместе и учитывать интересы друг друга».

Они сидели у римской печи в доме Зевты, ожидая приготовления ужина. Теперь, когда в деревне радикально изменилась расстановка сил, самым важным стал именно этот дом.

Вчера были самые большие похороны, какие только знала эта деревня. Триста девяносто три покойника, дружинники и вожди, были похоронены в одном большом кургане, который будет насыпаться до наступления зимы. Идея с небольшим курганом, как у воинов древности, принадлежала Эйриху, который хотел присвоить оружие и брони дружинников в пользу деревни и общего котла для вооружения новой дружины из самых способных воинов.

Римлян тоже похоронили, но вокруг основного захоронения – там меньше почета и, если верить верованиям готов, есть шанс, что в посмертии убитые римляне тоже пройдут Валгринд[29] и будут прислуживать вождям с дружиной в Валхолле[30]. Хотя более вероятно, что римлян ждет Хельхейм, ведь они пусть и бились, но делали это подло, а таких Вотан не любит и не привечает.

Вера в асов мало волновала Эйриха, потому что он считал ее ложной, но жителей деревни это очень заботило, и они даже вытащили из леса старого жреца Зигибоду, которого, как оказалось, подкармливала семья Нимана Науса.

Бородатый и немытый старик в старой и грязной жреческой робе, ярый последователь веры в асов, провел положенные ритуалы и вслух надеялся на то, что его наконец-то реабилитируют. Увы, отец Григорий, пусть и скрепя сердце, потерпел проведение торжественного похоронного обряда, яростно изгнал языческого жреца из деревни дальше куковать в лесу остаток своей никчемной жизни. Эйрих тут всю жизнь, а об обитании в окрестных лесах целого жреца даже не подозревал. Видимо, действительно очень хорошо прятался и боялся гнева новообращенных христиан, раз далеко не только Эйрих не подозревал о его существовании…

– Мы грабим римлян только ради того, чтобы прокормить семьи, – возразил Эйрих священнику. – Но у меня есть идея, исполнение которой позволит нам не нуждаться в пропитании.

– О чем ты говоришь, сын? – заинтересовался Зевта.

Отец с некоторых пор воспринимал парня очень серьезно. Дело было в том, что он, пусть ему и не хотелось этого признавать, встал у порога к невиданному могуществу лишь за счет советов «несмышленого» сынка, который, вот уж диковинка, никогда не говорит не по делу. В их семье все знают, что если уж Эйрих открыл рот, то это, как правило, совершенно не напрасное сотрясание воздуха, а что-то важное, к чему необходимо как минимум прислушаться.

Авторитет нарабатывался все эти годы и возник неслучайно, ведь Эйрих с самого детства придерживался правила не трепаться попусту. Собственно, буквально вчера это дало свои плоды, и Зевта почти не сомневался, когда исполнял план Эйриха. Не сомневался он во многом потому, что Эйрих наводил его к плану, а не озвучивал его в лоб. Часть плана, разумеется, пришлось давать в открытой форме, но вот остальное… Зевта считал, что пришел к этому сам, на основе «ценных замечаний» от сына.

– Я говорю об Аларихе, – ответил Эйрих.