Чингисхан. Сотрясая вселенную

Стрела врезалась в грудь вероятного командира, то есть воина, отдавшего команду. Непонятно, состоялось ли пробитие, но с коня этот воин упал. На стременах бедолага не повис, потому что не было у него стремян…[60]

Возможная гибель начальника вызвала нешуточную ярость у противников, поэтому они подстегнули коней, а Эйрих уже скакал прочь, обернувшись назад и посылая в преследующих его врагов все новые и новые стрелы.

Вдогонку тоже летели стрелы, но первую стрелу Эйрих пустил на ходу, а противники вынуждены были мчать во весь опор, чтобы только не позволять отрыву расти. Все-таки Инцитат отрабатывает каждый солид, потраченный на его покупку: степные лошадки не способны конкурировать с многократным участником смертельно опасных гонок в Большом цирке.

Расстояние между Эйрихом и преследующими его гуннами около восьмидесяти шагов, поэтому все выпущенные стрелы летели куда угодно, но не в цели. У Эйриха с собой шестьдесят стрел в трех колчанах, поэтому перестрелку он мог вести долго, чего нельзя было сказать о противниках, азартно жаждущих поразить коня.

Побеждают обычно решительные, поэтому Эйрих, удалившись от гуннов на расстояние чуть больше сотни шагов, замедлил Инцитата и сделал серию из трех прицельных выстрелов. Попала только одна стрела, что можно считать неплохим результатом. И попала она в шею коня самого ближнего всадника. Конь споткнулся, сделал кульбит и надежно прикончил своего наездника массой.

– Халгор!!! – заорали яростно гунны.

Эйрих подстегнул Инцитата и вновь устремился в отрыв. Разорвать дистанцию, замедлить коня, сделать серию выстрелов – только так можно безопасно уничтожить всех противников. Он в выгодном положении, потому что отступает, а они преследуют, поэтому все может сработать правильно.

Один из всадников резко съехал с покрытой снегом дороги и исчез в колючем кустарнике, еще лишенном листвы. Эйрих видел его силуэт и быстро понял, что поганец собирается объехать его и ударить с фланга. Другие гунны до столь очевидной тактики не додумались, поэтому ехали за Эйрихом по дороге, взбивая копытами своих коней кашу из грязи и снега.

Снова сотня шагов, снова замедление и серия выстрелов. На этот раз все получилось очень успешно: один гунн получил стрелу в область брюха, а второй лишился коня, но выжил, потому что умело отпрыгнул в сторону, не позволив опрокинувшемуся коню обрушить на него свою массу.

Тут свое слово сказал самый хитрый гунн, выехавший из кустарника довольно близко к Эйриху. Но Эйрих не спал и не забывал о скрытой угрозе, поэтому сделал почти удачный выстрел, просвистевший рядом с правым ухом гунна.

Мельком взглянув вперед, на путь следования, Эйрих увидел голову их колонны, где сильно недоумевающие готы строились в оборонительную формацию. Отступать еще можно, но недолго, потому что есть риск напороться на сплошной готский строй, что нежелательно.

Эйрих решил рискнуть и укрепить свою воинскую репутацию. Он развернул коня, убрал лук в саадак и извлек из креплений короткое копье и щит.

Гунн был напуган полчищем воинов, загородившим дорогу, поэтому дал слабину и начал разворачиваться, чтобы умчаться в деревню и предупредить остальных. Это не устраивало Эйриха. Он подстегнул Инцитата и бросился в преследование, плавно маневрируя, чтобы усложнить прицеливание продолжающему стрелять гунну. Манера стрельбы у него была монгольская, точно так же Эйрих стрелял по гуннам минуты назад.

Остальные гунны тоже уезжали, видимо, чтобы предупредить своих, но и ими Эйрих займется.

Когда стрельба не принесла никакого результата и стало ясно, что неизвестный враг уверенно его догоняет, гунн бросил лук в саадак и извлек из перевязи топор. Гиблое дело, но другого оружия у него не было. А еще, вполне возможно, он сильно сомневался, что противник сможет успешно орудовать копьем, ведь всем известно, что по-настоящему мощные и уверенные удары из седла копьем не нанести…

А Эйрих с наслаждением вспоминал уже подзабытые навыки, ощущая давление стремян на ноги и предвкушая предстоящее действо.

Гунн, лицо которого имело желтоватый оттенок, изобиловало старыми и уродливыми шрамами, а маленькие глазенки были крайне испуганными, нервно озирался на неожиданно опасного противника, ничуть не уступающего гуннам в стрельбе с коня.

Эйрих пошел на сближение, словил на щит стрелу от товарищей жертвы, после чего напряг ноги, передвинув их в положение для удобного упора, и нанес удар копьем. Практики конного боя у его тела мало, поэтому копье ударило недостаточно точно, и гунн почти сумел отразить его древком топора, ибо ждал и готовился к атаке Эйриха.

Бедой для гунна было то, что Эйрих не отказался от атаки, а продолжил крепко держать копье, даже не пытаясь избежать ожидаемой гунном потери баланса в седле. И копье продолжило путь, правда, поразив не грудь гунна, а его шею.

Вытащив копье из глотки во всех смыслах пораженного противника, Эйрих убрал оружие и щит в крепления, после чего вытащил из саадака лук.