Чингисхан. Властелин мира

Между тем монголы были потеснены с флангов кумиром хорезмийской армии Джелал эд-Дином – старшим сыном шаха. Это был истинный тюрк – маленький, стройный и смуглый. Его страстью были крепкие напитки и фехтование на мечах. Только он возвратился домой героем, имея в активе победную контратаку, заставившую монголов отступить со своими штандартами. В конце дня монгольские конные отряды разделились, а ночью они прибегли к одной из своих обычных уловок. Они либо поджигали траву, либо поручали кому-нибудь поддерживать высокое пламя костров в своем лагере до самого рассвета. А тем временем Джучи и его люди ушли, пересев на свежих лошадей и совершив в ту ночь марш, на который обычно уходит два дня. Восход солнца Мухаммед и его потрепанные эскадроны, заполняя долину, встретили среди тел убитых. Монголы исчезли.

Дурные предчувствия охватили до сих пор непобедимых тюрок, когда они проезжали по полю недавней битвы. Хроники свидетельствуют, что они потеряли 160 тысяч своих воинов в этом первом сражении. Тут есть, конечно, преувеличение, но оно говорит о том, насколько шокирующе повлияли на них монголы. На мусульманских воинов всегда оказывала большое впечатление победа либо неудача в начале военной кампании. Воздействие этой ужасной битвы на самого шаха было не менее велико. «Страх перед этими неверными поселился в душе этого монарха, так же как и уважение к их храбрости. Если кто-либо говорил ему о них, то он отвечал, что никогда еще не видел столь отважных и стойких в сражении, а также столь искусных в нанесении ударов мечами воинов».

Шах уже больше не помышлял о поисках орды в долинах предгорий. И без того засушливая страна была разграблена монгольскими отрядами снабжения и не могла уже содержать такую огромную армию. Но прежде всего ужас перед странным противником побудил его повернуть назад к своим укрепленным городам вдоль реки Сырдарьи. Он направил своих людей на юг за подкреплением, особенно за отрядами лучников. Он объявил, что одержал полную победу, и в знак этого раздал почетные халаты своим участвовавшим в сражении военачальникам.

Чингисхан выслушал доклад гонца о первом боевом столкновении. Он похвалил Джучи и направил ему в подмогу пятитысячный корпус с указанием следовать по пятам за Мухаммедом.

Монгольские воины Джучи – приданное ему левое крыло орды – скакали через одну из садово-бахчевых областей Северной Азии, где у каждой речки была деревня за белой стеной со сторожевой башней. Там выращивали дыни и необыкновенные фрукты; а стройные башни минаретов поднимались до высоты ив и тополей. По правую и левую стороны были плодородные угорья, где на косогорах паслись стада. За ними – белые вершины высоких горных хребтов подпирали небо. «В Кицзяне (Коканде) в изобилии растут гранаты, – отмечал наблюдательный Елюй Чуцай в своем описании этой экспедиции. – Они величиной с два кулака и имеют сладковато-терпкий вкус. Их арбузы весят пятьдесят фунтов, и двумя можно полностью нагрузить осла».

После зимы и вымерзших перевалов здесь был для монгольских всадников настоящий курорт. Река становилась все шире, и они подошли к большому городу за крепостными стенами под названием Ходжент. Там их ожидал пятитысячный корпус поддержки, который готовил осаду Ходжента.

Тюркским гарнизоном в городе командовал доблестный Тимур Малик – «железный воевода». Он отобрал тысячу лучших воинов и закрепился с ними на одном из островов. События приняли неожиданный оборот.

Река в этом месте была широкой, а остров укреплен. Тимур Малик взял с собой все лодки, какие мог достать; мостов к острову не было. Монголам были даны указания не оставлять за собой укрепленных городов. А камни, выпущенные из их катапульт, не достигали острова.

Тимур Малик являл собой прекрасный пример проницательного и храброго тюрка, которого не так-то просто было изгнать с острова. И монголы взяли его в осаду со свойственной им методичностью, а Джучи, не тратя зря времени, спустился вниз по реке, оставив командующим одного из ноянов.

Они послали конные разъезды и согнали множество деревенских жителей, заставив их собирать крупные камни и таскать к берегу. И мало-помалу образовывалась дорога к острову Тимура Малика, который тоже не сидел сложа руки.