Чингисхан

«Хан, мой отец, с горечью спрашивает: Темучин, почему ты пошел на меня? Неужели ты не помнишь, как мы присягали на верность? Разве мы не были как волы, тянущие в одной упряжке, или как колеса двухколесной повозки? Или это не мой отец Ейсуге пришел к тебе на выручку? Разве вы не были назваными братьями? Или не ты говорил: «Я отплачу твое добро детям твоих детей»? Когда ты был изгнанником, имел всего пять коз и пил кровь своих верблюдов, разве не я вернул тебе все? Когда тебя грабили найманы, разве я не послал четверых моих сильнейших людей, моих четырех «боевых коней» помочь тебе и спасти твоего сына? Так почему же, хан, мой отец, ты идешь на меня?»

С точки зрения морали позиции Темучина очень сильные, и Тогрул знает это. «О, мой бедный сын, — стонет он, — неужели мне суждено расстаться с ним?» С точки же зрения военной Темучин слаб и может рассчитывать на усиление только в разгаре лета, когда созреют на пастбищах травы и прибудут подкрепления от родственников жены, онгирадов и других местных кланов.

Выбрав выжидательную тактику, он не ошибается. В его отсутствие союз Тогрула распадается. Ямухай, как всегда, недовольный Тогрулом, строит планы убить старика. Тогрул узнает об этом. Заговорщики бегут к найманам. Темучин нападает на несчастного Тогрула и после трехдневного сражения — других подробностей этой битвы не имеется — одерживает победу. Ямухай и Тогрул с сыном бегут на запад, в земли найманов.

Там Тогрула убивает страж, который никак не мог поверить, что этот беглец — великий хан кераитов. Позже, когда его опознали, голову Тогрула доставили в ставку найманов, и княгиня-мать приказывает отдать почести бывшему союз нику найманов. Голову положили на белый войлок и устроили церемонию возлияния вином и игры на музыкальных инструментах. Найманский наследный княжич Бай Буха — обычно называвшийся китайским титулом «тайянг» — сидел как загипнотизированный необычной церемонией. Он не сводил глаз с отрубленной головы. Внезапно он издает вопль: «Она улыбается!» — и ударом ноги превращает голову в кровавое месиво. Его родители в ужасе, особенно отец тайянга. Когда шаман толкует собачий лай как предзнаменование беды, старый хан впадает в депрессию. «Я старею, — бормочет он, — мой сын уродился дураком и думает только о соколах и охоте». Хан боится за будущее своего народа, которым суждено править этому параноику и болвану. Что касается Нилки, то он бежал на юго-запад, оставив Ямухая у найманов. Нилку в конце концов убили в Кашгаре, земле уй гуров, на дальних западных окраинах Китая.

Найманы не были покорены и, хотя жили на далеком западе, теперь представляли угрозу, так как у них нашел приют их новый союзник Ямухай. Темучин отдавал себе отчет в том, что рано или поздно, но решающая схватка должна произойти. Готовясь к ней, он снова отошел на восток, к реке Халха, чтобы перегруппироваться и спланировать предстоящую войну. Когда все было готово, в середине мая 1204 года он двинулся вверх по Керулену в сторону гор Хентей, где стояли лагерем найманы под командованием бездарного Тайянга. Когда монголы наконец вышли к позициям найманов, значительно превосходивших их численностью, их лошади бы ли тоже измотаны длинным переходом. Изучив ситуацию, один из вновь назначенных командиров предложил встать лагерем, чтобы восстановить силы и одновременно обманным маневром предупредить нападение врага: каждый воин должен разжечь не один, а пять костров. Это сработало. В ту ночь выставленные на окрестных возвышенностях дозорные найманов доложили своему князю, что у монголов «костров больше, чем звезд на небе».

Тайянг, человек слабодушный, занервничал и предложил отойти и отложить сражение на следующий день. Здесь мы впервые слышим о Кучлуге, неистовом сыне Тайянга, которому в тот момент, полагаю, было около двадцати. Кучлуг и слышать об этом не хотел, он сказал, что от отца толку, что от спутанного теленка или «беременной бабы, которая носа не высовывает дальше места, где оправляется». Его поддерживает один из военачальников Тайянга, говоря, что, знай мы, что ты такой трус, мы бы лучше послали за твоей матерью, ты, кусочек говяшки… В гневе Тайянг отдает приказ вступить в бой.

В предшествующих стычках на равнине, километрах в 200 от нынешнего Улан-Батора, авангард Темучина обратил в бегство передовые отряды найманов. И теперь «Тайная история» смакует предстоящую победу. Когда Тайянг поинтересовался, почему бегут его воины, Ямухай напоминает князю, что у Темучина четыре великих соратника: военачальники Джебе, Джелме, Субудей и Кублай (не путать с внуком Чингиса, будущим ханом). Они вскормлены человеческим мясом, у них

Лбы из кованой меди,
Не носы, а зубила,
Не языки, а шила.
Сердца из железа,
Не мечи, а плетки.
Они поедают росу
И мчатся по ветру.

«Ах ты, — занервничал Тайянг, — давай держать этих варваров на расстоянии». И отступил в предгорья.