Чингиз-хан

Интересно отметить, что хотя эти походы весьма примечательны в военном отношении, внимание историков всегда концентрировалось на Чингиз-хане и лишь изредка они упоминали о боевых операциях его подчиненных. Как видим, есть и разногласия в отношении обратного маршрута войска Джагатая. Пети де ля Круа полагает, что Джагатай, отослав часть воинов назад в ставку Чингиз-хана, сам повел оставшихся в Балх. А в это время Угэдэй с развалин Газни послал донесение Великому хану, прося позволения вторгнуться в Сеистан (Систан) и довершить то, что не сумел или не смог закончить Джагатай; но Чингиз-хан запретил подвергать своих людей страданиям в раскаленных солнцем безводных пустынях южного Афганистана. Он по-прежнему оставался в южных предгорьях Гиндукуша.

В первую неделю октября 1222 года Чингиз-хан принял решение вернуться в Монголию. И первое, что он сделал — так это велел огромному количеству пленных очищать от шелухи и складывать в мешки зерно для предстоящего похода, а когда дело было завершено, велел перебить несчастных.

Затем он повел войско на север, мимо мертвого Балха, матери городов, проезжая через который Чан Чунь с удивлением записал, что собаки здесь все еще живы, потому что он слышал их лай. Перейдя Аму-Дарью, монгольское войско двинулось на Самарканд, а оттуда в Ходжент, где к нему присоединились Угэдэй и Джагатай.

Всюду, где прошли монголы, царили смерть и запустение. В Афганистане и Бадахшане немногие уцелевшие жители скитались, подобно одичавшим бродячим псам, по выжженной земле. Бадахшан, важный торговый центр, так никогда и не оправился от катастрофы. Балх, бывший крупным торговым центром до прихода Чингиз-хана, сегодня маленький незначительный город. Таликан, некогда мощная крепость, шесть месяцев сковывавшая силы монголов, сегодня лишь скопище нескольких жалких лачуг. Даже Бамиан, известный историкам и археологам всего мира, исчез с современной карты Афганистана, обратившись в захолустную деревушку.

Ирригационная система, орошавшая и дававшая жизнь долине Окса (Аму-Дарьи), была обращена в руины. Не уцелело ни одного оросительного канала — они были либо засыпаны песками, либо обратились в болота, которые потом много веков подряд приходилось заново отвоевывать у природы.

Хорасан обезлюдел, но немногие из его уцелевших жителей нашли прибежище в юго-западных областях Персии, счастливо избежавших сокрушительной силы монгольского потока.

Подобно расплавленной лаве, кочевники Монголии всюду уничтожали человеческую жизнь — так что многие области Хорезмийской империи превратились в рай для обитателей степей и полупустынь.

Несколько месяцев Чингиз-хан отдыхал в Ход-женте и, говорят, упал с лошади во время охоты. Случилось это 11 марта 1223 года. Падение сокрушило его здоровье, ведь Великому хану было уже за шестьдесят. Тогда же, т. е. весной 1223 года, невзирая на мучившие его боли, он отдал приказ продолжать путь и повел войско на север, мимо руин Отрара, повелев матери бывшего хорезм-шаха Мухаммеда и его женам провожать уход монголов горестными песнями об их погубленной Родине.

Наконец, земли Мавераннахра и Хорезма остались далеко позади. Великий хан разбил на лето лагерь у озера Балхаш и вновь тронулся на север с наступлением холодов, сделавших проходимыми болота и топи. Джэбэ и Субудай, завершив свой путь вокруг Каспийского моря, сразу по завершении походов на Русь и Волжскую Булгарию, явились в его ставку. Джучи, его первенец, был далеко, в степях к северу от Аральского моря. В 1224 или 1225 году он скончался. В 1224 году Чингиз-хан достиг реки Эмель (Эмиль) (недалеко от озера Алаколь), на берегу которой его встретили два маленьких внука — Хулагу и Хубилай, которым судьбою было уготовано вписать еще одну великую и страшную страницу в историю Азии. В феврале 1225 года Чингиз-хан установил Великую ханскую юрту на реке Тола, с полным правом заслужив страшный титул, данный ему «в награду» за испытанные муки жителями Бухары пять лет тому назад, — «Бич божий».

Но судьба подстерегала старого «покорителя вселенной». Сначала умер Джучи, потом отошел в иной мир Джэбэ Нойон, следом за ними наступила очередь Мухули, умершего в Китае. Песочные часы жизни Великого хана истекали, только два года отделяли его от развязки кровавой драмы, и скоро, очень скоро историкам и летописцам предстояло написать слово «конец» под строками книги его судьбы.

Пока же он был еще жив и думал о будущем.

Глава VII ПОСЛЕДНИЙ ПОХОД ЧИНГИЗ-ХАНА