Чингиз-хан

Всем сразу! И вот почему.

Хан Акташ основал на Идели (Волга вначале носила название семи родов – Идель) страну, назвав её Дешт-и-Кипчак. Нынешние чуваши, кумыки, башкиры, татары были кипчаками, то есть единым народом. Ничто не разделяло их, как теперь, у них тогда был один правитель, одно ханство… К сожалению, сегодня братья не знают о своём родстве. Вот и спорят ни о чём.

При хане Акташе, то есть в III веке, встало на ноги новое большое тюркское ханство. Оно было порождением Великого переселения народов, вызванного похолоданием. Шло освоение новых, незаселённых земель с более мягким климатом. А всякая власть (с тюркского «Власть» – «Собственность» – соответствует нашей нынешней действительности – авт.), как известно, обязательно имеет границы и имя правителя.

Дешт-и-Кипчак – это название с очень глубоким смыслом. Его ныне переводят как «степь кипчаков» (то есть тюрков, переселившихся в степь). Однако такой перевод мало что объясняет. Смущает слово «дешт» или «дашт», оно как бы лишнее. К тому же в древности это слово у тюрков означало всё-таки «чужбина», а не «степь». Могли ли степняки назвать свою родину «Чужбиной кипчаков»? Неуютно звучит.

А разгадка в незаметном «и», что затерялось в середине названия. Оно, словно забытый отголосок древности, прежде звучало как «иситеп» – по-тюркски «согревшая». В русском варианте получается: «Чужбина, согревшая кипчаков». Вот и разгадка русского слова «степь» – всё становится по своим местам.

Дешт-и-Кипчак! Так и только так могли сказать тюрки, ушедшие в степь. Они, вчерашние алтайские горцы, обрели новый дом. Он «согрел» их. Для степняка и теперь нет слова теплее, чем степь. Это – самая тёплая на свете земля. «Наша колыбель – Алтай, а Родина – Степь», – говорили кипчаки.

Восемь месяцев верховому занимал путь от восточной до западной границы Великой Степи. Росли многодетные семьи, и кипчаки обживали необжитые, вернее, ничейные земли. С приростом этих земель и росла страна. Конечно, росла она не сама по себе – люди вели постоянный бой с бездорожьем, с суровыми зимами, с засухой, с весенним половодьем. И вновь шли, оставляя позади города и станицы, дороги и переправы, пашни, сады, каналы и пастбища.

Очень трудное это дело: обживать необжитые земли. Каждый раз всё начинали сначала. Дороги, переправы, станицы, пашни, города… И так из года в год. Всю жизнь.

Конечно, были столкновения с неприятелем. Но таких крупных, как битва с аланами за Дон, сражений больше не было. Силу кипчаков знали и в Европе: молва бежала далеко впереди их войска.

Шашка и плуг, боевой конь и шалаш чабана, воин и крестьянин, а также строитель, ремесленник, кузнец, оружейник, ткач, винодел и пекарь. Только мастерам своего дела, сплочённым в большие семьи и рода, по силам было обживать далёкие необжитые земли.

Такими мастерами-умельцами и был тюркский народ! Великое переселение народов – это не агрессия, не завоевание других стран и народов, это создание своей, новой державы. Не поганые татары и не воинственные кочевники, как их принято называть, а именно умельцы и труженики осваивали пустующую степь.

Около реки Десны, на высоком берегу, в V веке заложили кипчаки город Биринчи (позже Брянечьск), по-тюркски «первый», он потом стал первой столицей Дешт-и-Кипчака, влиятельнейшим городом Европы. Красивое место. Здесь степь сходилась с лесом, а тюркский мир – с Европой. Сейчас город знают как Брянск. Разумеется, о его древностях молчат. Лишь местные археологи удивляются находкам, которым не менее полутора тысяч лет. Но объяснить происхождение этих «странных» находок не может никто. Горожане ничего не знают о себе, о своём городе. Они видят кирпичи и фундаменты древних зданий, осколки глиняной посуды, золотые изделия, которые порой находят в земле, и недоумевают. Есть от чего им недоумевать. Тысячу лет здесь звучала речь их предков. Но её не вспоминают… У древнего города, как и у всей России, теперь нет истории, её по приказу Петра I забыли. Вернее, вычеркнули.

А в тюркском мире Биринчи играл очень важную роль. Здесь жил главный священнослужитель бога Тенгри и его «белые странники» – так называли кипчаки своих проповедников. Город был духовной столицей Великой Степи. Святым местом. Важность ему придавали и богатые залежи железной руды. Поэтому он и стал столицей. А рядом росли новые города. Много городов и городков. Например, город ремесленников, металлургов и оружейников Тола – от тюркского «толум» – «оружие». К сожалению, и этот город живёт без прошлого. Его тоже отсекли, как отсекли всю древнюю историю у Великой Степи и у тюркского народа.

Столь же печальна судьба древнего Курсыка – ныне Курска. Топонимика вполне понятно объясняет его название – «готовый к бою». Так оно и переводится с тюркского языка – «охранный город».

Город Карачев тоже был городом-воином. Эти города-крепости охраняли дальние и ближние подступы к Биринчи. Другие города жили своими промыслами и мастерскими: Кипензай (Пенза), Бурунинеж (потом он назывался Хазар и Воронеж), Шапашкар (Чебоксары), Челяба (Челябинск), Булгар… Десятки городов.