Чиновник для особых поручений

В третьей был кабинет с книжными полками, удобным креслом за письменным столом, где они сейчас и находились. Здесь и обосновался его гость, обнаружив за китайской ширмой скромную кушетку и сославшись на привычку полистать незатейливый роман на сон грядущий. Плед и подушка дополнили скромное ложе, придав ему незатейливый уют.

Прожив в кабинете пару дней, гость постепенно обвыкся и общался без прежней настороженности. Оценив эти изменения, опер пришёл к выводу, что пора «брать быка за рога».

— Слушай, Сосо, — сказал Стас, задумчиво выпуская дым через ноздри, — ты горец, стало быть, человек прямой.

Тот поставил на стол стакан с чаем, и спокойно поглядел оперу в глаза. И этот взгляд многое сказал. Горцы, конечно, народ прямой. Возможно. Но, несмотря на прямоту, им доступно такое коварство, что всякие там Талейраны и Борджиа, в сравнении с ними, дети малые. По внимательному взгляду собеседника Стас почувствовал, что верную ноту взял, не сфальшивил.

— Я понимаю, Станислав, — неторопливо сказал Сосо. — что у тебя есть ко мне вопросы. Спрашивай. Я тебе отвечу.

«Да, не врали историки, — подумал Стас. — Взгляд у него, действительно, стоит отдельного упоминания. Как у нашего полкового особиста, прямо».

Своим спокойным ответом Сосо, как-то незаметно, перехватил инициативу в разговоре, и теперь вёл «первую скрипку». Это следовало, во что бы то ни стало, поломать.

— А я думаю, и спрашивать ничего не стоит, — пожал плечами Сизов. — Я тоже человек прямой, я сибиряк. А ты революционер, это и к бабке не ходи. Бросаешь бомбы и думаешь, что куча трупов приведёт тебя к светлому будущему.

Надо отдать должное Сосо — ни один мускул не дрогнул на его лице. Он спокойно, даже с лёгкой усмешкой, продолжал смотреть на Стаса. Силён, бродяга!

— Я не собираюсь звонить в полицию, — он встал и, пройдясь по комнате, остановился у стола. — И выгонять тебя тоже не собираюсь. Я понимаю, что монархия себя изжила.

Сосо продолжал неотрывно смотреть ему в лицо, даже чуть кивнул, как бы, поощряя — ну, давай, давай.

— Но, неужели ты всерьёз веришь, что, пачками убивая ни в чём не повинных людей, можно как-то улучшить общество? Что это за общество такое будет?

Сосо отхлебнул остывшего чая, встал и, мягко пройдясь по комнате, подошёл к Стасу и остановился напротив.

— Я не бомбист, Станислав. Я не убиваю людей. И я не верю, что таким путём можно чего-то достичь. Чего-то путного, я имею в виду, — усмехнулся он, совершенно, по-сталински. — Я тебе прямо ответил? Как горец. А теперь ты мне скажи прямо, как сибиряк.

Он опять прошёлся по комнате и, подойдя, уткнул палец ему в грудь.

— Что сделал лично ты?

— В каком смысле? — приподнял бровь опер.

— Ты сказал, что самодержавие себя изжило, так?

— Так, — кивнул Стас.

— Что сделал лично ты, чтобы это исправить?

«Ого, — подумал опер. — Так, того и гляди, не я его вербану, а он меня заагентурит. Вот, блин, дядя Джо, с тобой хрен расслабишься. Я ещё таких, пожалуй, что, и не встречал».

Вопрос, прямо скажем, застал его врасплох. Скрывая лёгкое замешательство, он взял со стола папиросу и, прикурив, потянулся открыть форточку. Сосо с улыбкой наблюдал за всеми этими манипуляциями.

— Я ничего не делал, — выпустив дым, пожал он плечами. — Помогать тем, кто стреляет чиновников, я считаю делом бессмысленным и, главное, недостойным. Убили одного — поставят другого, только и всего. Возможно, ещё худшего. Или творчество господина Маркса рабочим объяснять? Увольте.

— А чем тебя лично не устраивает господин Маркс?

— Меня? — удивился Стас. — Я-то тут при чём? Ко мне-то этот господин, точно, никаким боком.

— Как же, ты полагаешь, нужно переустроить общество? — серьёзно спросил Сосо. Если ты об этом думал.

— Есть у меня одна идея, — простецки почесал в затылке опер. — Но мне без толковых помощников не обойтись.

— Интересно, — оппонент сел на стул верхом и пристально посмотрел на Стаса. — А можно поподробнее? Если, конечно, это не секрет.

— Хочешь — слушай, — он оседлал стул, стоящий напротив.

Они встретились на той аллее, где пару дней назад «разрабатывали» Сосо — жандарм Всеволод, сыщик Володя и мент конца XX века.

— Как подопечный? — поинтересовался после приветствия, Володя.

— Нормально, — отозвался Стас, усаживаясь на скамейку. — А что, Полина не доложила? Ай-яй-яй! Ты пожури её, так же нельзя с куратором.

— Станислав, что тебе в голову приходит! — возмутился сыщик.

Опер улыбнулся.

Полину, с которой, в настоящее время, остался Сосо, «сосватал» ему именно Коренев. Незаконнорожденная дочь графа ***, она до семнадцати лет росла в далеко не бедной семье, то есть до тех пор, пока не проявила себя, как талантливая мошенница. Мать и куча тёток пришли в ужас, вся родня (тоже далёкая от нищеты) кинулись «заминать» историю, будучи свято уверенными, что «девочку оклеветали».

— Понимаешь, Станислав, здесь дело не криминальных наклонностях, — рассказывал сыщик. — Душно ей в этом мирке. Натура у неё яркая, талантливая, а где её применить? Начиталась романов, вот и давай чудесить.