Чёрч. Книга 2 (ЛП)

— Заповедник, — не обращая на нее внимания, произнес Чёрч. — Мы поедем в Национальный заповедник Марка Твена и зароем его там.

— Проще простого, пошли, — простонала Эмма, снова берясь за свернутый брезент.

— Не совсем. Мы просто пройдем несколько километров через лес, в темноте, с трупом на плече?

— Несколько километров? Почему километров?

— Потому что мы не хотим, чтобы его нашли. Лентяев ловят. Мы не будем лентяями.

Эмма вдруг почувствовала усталость. В теле. В душе. Она опустилась на пол, обхватив голову руками.

— Нам нужно несколько километров тащить труп по Национальному заповеднику, по морозу, в темноте, и не попасться, — пробормотала она.

— Мы всегда можем…

Внезапно, безо всякого предупреждения, распахнулась входная дверь. Чёрч резко повернул голову, чтобы посмотреть кто там, и замер. Эмма тоже застыла, разинув рот, и увидела вошедшего в дом Джерри. В руках у него были два больших пластиковых пакета, наполненных чем-то вроде еды на вынос. Он вытер ноги о коврик и, захлопнув за собой дверь, заглянул наконец в гостиную.

Чёрч уставился на отца. Его отец уставился на лежащий на полу брезент, свернутый в форме человеческого тела. Взгляд Эммы метался между ними тремя. Наконец Джерри поднял голову и откашлялся. Быстро взглянул на Эмму, потом снова на сына и зашаркал в столовую.

— Китайская еда, — проворчал он, поставив пакеты на стол. — Я решил, что вы проголодаетесь.

Чёрч ничего не сказал, а Эмма была уверена, что перестала дышать.

— Ну что ж, — вздохнул Джерри, поправив очки. — Пошел снег. Я поставил на крыльцо мешок каменной соли. А тебе в машину — мешок с кошачьим наполнителем. Когда я заказывал еду, то не знал, что вам больше нравится, поэтому заказал всего понемногу. Ешьте, пока не остыло. Перед тем как… отправиться куда бы то ни было.

Теперь у Эммы отвисла челюсть. Чёрч не выказывал вообще никаких эмоций. Она уже было подумала, что он уставился куда-то в пустоту, отгородившись от происходящего, но потом заметила, как у него на скуле пульсирует мускул. С усиленной скоростью.

Джерри прошел по комнате, расстегивая на ходу куртку. Но прежде чем исчезнуть в коридоре, остановился. На мгновение он замешкался, потом глубоко вздохнул и оглянулся.

— Пользуйтесь пластиковыми вилками, Марго терпеть не может оставленную в раковине посуду, — предупредил Джерри, и вот тут Эмма наконец рассмеялась.

Она зажала рот рукой, и оба мужчины посмотрели на нее, затем Джерри снова откашлялся.

— А в гараже есть ручная пила. Когда закончите, положите ее на место.

С этими словами он снял куртку и пошел дальше по коридору. Они стояли молча, пока не услышали, как захлопнулась дверь главной спальни.

— Что это было? — выдохнула Эмма.

— Это было…, — Чёрч долго подыскивал подходящее слово, не сводя глаз с коридора. — Интересно.

— Китайская еда? — взглянув на стол, спросила она. — Кошачий наполнитель? Ручная пила? У него удар?

Снова повисла долгая пауза. Она вглядывалась в лицо Чёрча, пытаясь понять, злится он, расстроен или нервничает. Он не выказывал ни на одну из перечисленных эмоций, хотя, казалось, был… поражен.

— Еда для того, чтобы придать нам сил, — ответил он и, порывшись в переднем кармане, вытащил оттуда связку ключей. — Кошачий наполнитель на тот случай, если мы застрянем в снегу — это хорошее противобуксовочное средство. И ручная пила…

Чёрч не закончил. Вместо этого, он подошел к первой двери в коридоре. Эмма никогда не видела, чтобы кто-нибудь ее открывал. Эта дверь была постоянно заперта с того дня, как они с Марго переехала в дом Джерри. Она вела в подвал, который, по его словам, пару лет назад затопило. Он утверждал, что ему пришлось ободрать подвал до гвоздей, вырвать всю изоляцию, и там остались оголенные провода, водопровод и всякие опасные штуки. Для Эммы и Марго гораздо безопаснее просто туда не ходить.

Теперь Эмма призадумалась.

Призадумалась о многом.

13

Чёрч оглядел подвал и был немного удивлен охватившим его чувством. На самом деле ему хватило пары секунд, чтобы его определить. Подавленность. Он чувствовал себя подавленным. Чёрч не знал, испытывал ли подобное раньше — эмоции не были его коньком. Почему же сейчас он чувствовал себя подавленным?

«Эта комната, этот дом, это место».

До Эммы Чёрч не задумывался о своем единственном доме. У него были четыре стены и крыша над головой. Он приходил, уходил. Спал, ел. Что еще имело значение? Но сейчас, оглядевшись вокруг, он почувствовал себя подавленным. Обшитые темными панелями стены казались старыми и убогими, у него порой возникало ощущение, что они на него надвигаются. Бежевый ковер был потёртым и испачканным, шкафы — поломанными и поцарапанными, на плафонах настольных ламп виднелись трещины. Все здесь казалось кричаще дешевым. Ужасным.