Чёрч. Книга 2 (ЛП)

— А как насчет тебя, Дженни? — спросил Каспер и, заглянув в свои записи, жестом указал на нового члена группы — сидящую рядом с ним бледную, испуганную девушку.

Понедельники были посвящены депрессии. Все сидящие в большом кругу, либо страдали какой-то формой депрессии, биполярного расстройства либо в какой-то момент пытались покончить с собой. Эмма скользнула взглядом по Дженни и тут же догадалась о самоубийстве. На обоих запястьях девушки виднелись одинаковые повязки.

«Как банально. Я хотя бы проявила изобретательность в том, где себя порезать».

Она подавила желание почесать шрам. Доктор Розенштейн сказал ей, что на самом деле зуд у нее в голове. Рана зажила отлично, даже быстрее, чем ожидали врачи. Розенштейн считал, что расчёсывание было чисто психосоматическим. Она создала себе момент времени и спроектировала его на свою ногу. Теперь, когда он забывался, ее сознание не хотело его отпускать.

— Ты должна об этом забыть, Эмма.

Ей не хотелось этого признавать и она, скорее всего, никогда бы не рискнула произнести такое вслух, но доктор Розенштейн ей нравился.

«Убеди их, что ты нормальная», — посоветовал Чёрч, и она с головой окунулась в работу. Она всегда была с Розенштейном честной и открытой — но не настолько честной и открытой, чтобы их с Чёрчем арестовали — и во время их бесед действительно многое о себе узнала.

Это было… мило.

«Но всё же чертовски запутанно. Остается ли любовь любовью, если в ее основе лежит одержимость?»

— С каких это пор ты так полюбила групповые занятия?

Эмма тут же вытянулась в струнку и огляделась. Рядом с ней сидел долговязый парень. Райану Парку было двадцать три года и из всех пациентов «Солнечного ранчо» он казался ей ближе всех по возрасту. По его утверждению, он был бывшим популярным диджеем и работал на рейв-дискотеках Детройта. Она ему не поверила. Скорее всего, он проглотил целый пузырёк «Ксанакса», а потом запил его бутылкой «Джемесона», поэтому, чтобы он пришел в себя, семья запихнула его на «Ранчо».

Она не знала, имелись ли у него какие-то другие проблемы помимо попытки самоубийства; депрессивным он ей никогда не казался. Наоборот, Райан всегда был возбуждён, постоянно двигался, говорил и суетился. И вечно к ней прикасался. Господи, как же ему нравилось к ней прикасаться! Он запал на нее сразу же после своего приезда на «Ранчо», но ее это мало беспокоило. Это было даже мило. Но с тех пор, как ее выписали, он явно поднялся на новый уровень. Казалось, парень не отдавал себе отчета в том, что почти все время это делает, но всякий раз, когда она оказывалась в пределах его досягаемости, он так или иначе к ней прикасался.

Но она полагала, что Райан в какой-то момент может очень ей пригодиться, поэтому спускала ему это с рук. Его маленькая страсть несла с собой определённые выгоды — он был очень пронырливым, имел дар проникать в запертые комнаты и брать то, что ему не принадлежит. Кроме того, он с готовностью взял бы на себя ее вину, возникни какая-нибудь проблема. Это было даже круто — хоть раз в жизни не выступать в роли лакея. Стать тем, кто дергает за ниточки. Поначалу она часто ловила себя на том, что пялится на него с другого конца комнаты, размышляя, а смог бы он ради нее кого-нибудь убить? Если бы смог. Кого бы она выбрала в качестве своей мишени? Каспера? Нет, слишком просто. Марго? Слишком очевидно. Кто еще причинил ей много горя и боли?

«Хммм…»

— Земля вызывает Ээээээ, — Райан помахал рукой у нее перед лицом.

Она помотала головой. Иногда ей всё ещё было сложно не выпадать из реальности. Может, у нее и хорошо получалось притворяться нормальной, но до нормальной ей было довольно далеко.

«Очень, очень далеко… на самом деле, есть большая вероятность, что я свихнулась еще больше…»

— Прости, — пробормотала она, окинув взглядом комнату.

Все повставали с мест и складывали у дальней стены свои стулья. Каспер стоял перед новенькой — Дженни и, не давая девушке подняться, улыбался ей своей жуткой улыбкой. Райан проследил за ее взглядом и покачал головой.

— Ох, уж этот парень. Когда мы уже что-нибудь с ним сделаем? — вздохнул он, побарабанив пальцами по ее бедру.

Эмма искоса посмотрела на Райана, гадая, серьезно ли он это сказал.

— Что ты имеешь в виду? — спросила она, встав с места и подхватив свой стул.

Затем отнесла его к стене ко всем остальным.

— Ты же знаешь, что он трахает тут всех, у кого есть сиськи.

Она фыркнула:

— У меня тоже есть сиськи, но меня он не трахал.

Райан скользнул глазами по ее груди, затем быстро их отвел, и его взгляд заметался по комнате. Эмма улыбнулась про себя, увидев румянец, заливший основание его шеи.

— Ты особенная, Э. Мы все это знаем. Вот почему тебе разрешают ночевать дома.