Чёрч

— Филетировала? — откашлялась она. — Это медицинский термин, доктор Чёрч?

— Нет, но самоубийство — да. Тебе повезло. Ты целилась в бедренную артерию, но попала только в вену. Всё равно получилось впечатляюще, жаль, ты не видела всю эту кровь. Мне пришлось выбросить матрас. Я рад, что ты никогда не ходила на анатомию, иначе мы бы сейчас с тобой не разговаривали.

— Я думала, ты этого хочешь. Думала, это заставит тебя меня полюбить, — тихо сказала она.

— Ты справилась и без этого, Эмма.

Эмма закрыла глаза. Она отказывалась верить этим словам. Именно из-за таких слов она здесь и оказалась.

— У меня… туман в голове. Я это сделала? Я её убила? — спросила она.

Чёрч провел пальцем по её подбородку.

— Нет. Ты расквасила ей нос и подбила глаз. Видимо, ты очень здорово давила. Никто, кроме меня, ничего не знает, она думает, что упала на вечеринке.

— Тебе повезло.

— Нам повезло — если бы кто-нибудь думал иначе, у нас не было бы возможности попытаться еще раз.

Эмма открыла глаза.

— Ты хочешь попытаться снова её убить? — спросила она.

Одна только мысль об этом лишала её последних сил.

— Нет. Как я уже сказал, с этим покончено. С охотой на Лиззи... Мне следовало тебя послушать, это и впрямь было плохой идеей. Её смерть не изменит того факта, что я — хреновый результат какого-то хренового воспитания.

— Так... в следующем году ты справляешь Рождество в доме твоей мамы? — спросила Эмма.

Он рассмеялся, и впервые после своего пробуждения, она почувствовала, как её сердце забилось быстрее.

— Не думаю. Я еще даже официально не знаком с Лиззи. И не знаю, познакомлюсь ли с ней вообще. Я рассказал о ней Джерри, но думаю, он, так или иначе, уже знал о Лиззи.

— Меня это не удивило. Джерри... большой сюрприз.

— Это точно.

— Так когда меня отпустят домой? Может, я смогу представить тебя твоей сестре, — ухмыльнулась она.

Однако Чёрч не засмеялся. Вместо этого он нахмурился.

— Эмма, всё не так просто. Пока ты была без сознания, тебя признали душевнобольной, — сказал он ей. — Не способной самостоятельно принимать решения.

— Что это значит?

— Это значит, что Марго теперь твой законный опекун. Она принимает за тебя все решения.

— О, Боже, — прошептала Эмма, и он кивнул.

— И она собирается продержать тебя здесь как можно дольше. Мне запрещено с тобой видеться, — продолжал он. — Она говорила с психологом из колледжа, с которым ты занималась. Судя по всему, ты обо мне упоминала раз, или два, или тысячу. Они считают, что у тебя «нездоровая одержимость» мной.

— Я тоже, — Эмма выдавила из себя смешок.

— И я. Это мне больше всего в тебе и нравится, — сказал он. — Марго во всем винит меня. Мне сегодня разрешили с тобой встретиться только потому, что я убедил их в том, что, не поговорив со мной, ты не прекратишь свои попытки к бегству.

— Значит, ты сказал им правду, — констатировала она.

Чёрч глубоко вздохнул.

— Эмма, это серьезно. Если тебе не удастся убедить своего врача в том, что ты психически здорова, твоя мать сохранит над тобой контроль. Абсолютный контроль. Она может держать тебя здесь до бесконечности.

Эмма это понимала. Это был сущий ад.

— Мне всего лишь хотелось от неё уйти, — дрожащим голосом проговорила она, и по её щеке скатилась слеза. — Почему я никак не могу от неё избавиться?

— Можешь, — наклонившись к ней, прошептал Черч. — И ты это сделаешь. Просто тебе нужно и дальше оставаться умной. Нужно убедить этих людей в том, что ты нормальная.

Эмма рассмеялась.

— Ты ни с кем меня не путаешь?

— Нет. Ты одна из самых удивительных людей, которых я когда-либо встречал. Ты справишься.

— Ты сможешь меня навещать? — спросила она, вдруг почувствовав себя маленькой и испуганной.

— Нет. Эмма, мне… мне очень бы этого хотелось. Правда. Но дело даже не в том, что мне этого не позволят, я не думаю, что это хорошая идея, — объяснил он.

Эмма открыла было рот, чтобы возразить, но он поднял руку.

— Все беспокоятся, и не только о тебе, но и относительно нас обоих. Когда за нами наблюдает столько глаз, это означает, что мы не можем быть самими собой. Поэтому сначала тебе нужно поправиться.

— И тогда, если я «поправлюсь», мы сможем быть вместе? — спросила она, не в силах скрыть промелькнувшую в голосе надежду.

— Ох, Эмма, — цокнул языком он. — Это такая глупость. Мы всегда вместе. Ничто не сможет нас разлучить. Это всего лишь небольшая пауза.

— И что же будет, когда мы нажмем на «Пуск»?

На его губах снова заиграла улыбка. Улыбка, которая одновременно возбуждала её и пугала.

— Все, что захотим.

В палату поспешно вошла медсестра, громко объявив, что время вышло. Чёрч задержался, снова сжал руку Эммы и поцеловал её в лоб.

— Не забывай меня, — прошептала Эмма.

— Как я могу забыть свою вторую половину? — прошептал в ответ он. — Не забывай, что у нас впереди нечто грандиозное. Просто нужно это пережить, и тогда мы по-настоящему увидим, какого величия можем достичь.

Медсестра начала что-то болтать, и Чёрч, наконец, попятился к выходу. Подойдя к двери, он снова остановился.

— И Эмма, когда будешь разговариваешь с матерью…Скажи ей, что мы очень скоро снова с ней увидимся.