Чёрная Армада

— Хорошо, играем в открытую. Там творится что-то непонятное. И нам было бы всё равно, однако… В общем, нам кто-то наступил на ногу. Притом так, что едва не отдавил любимые мозоли. Был один человек, быстро вскарабкавшийся наверх. Сперва он подавал большие надежды, но в ответственный момент натянул нам нос.

— Красный Фернандо?

— Да, он…

Я слышал вполуха об этом. Какая-то тёмная история с молодым «братом» «Больших Деревянных Ангелов», но в чём её суть, я не знал.

— При чём тут ТЭФ-зона? Мало ли желающих натянуть вам нос?

— Немало. Но тут другой случай. — Голубоглазый вытащил сигарету, затянулся, на его лицо наползла тень. — То, что он сделал, не по силам человеку,

— Подробности.

— Обойдёшься. Поверишь на слово. Следы Фернандо ведут в Новосибирскую ТЭФ-зону… Это не человек, а дьявол. И ушёл он в дьявольское место. Последние слова он произнёс едва слышно. — У нас к нему большие счета, но сейчас это неважно. Хуже то, что имеется какая-то сила, угрожающая спокойному сну хороших людей. Угрожающая гораздо сильнее, чем инфантильные происки спецслужб и полиции.

То, что сказал голубоглазый, нужно было переварить. Всё перепуталось правительство, Кланы, МОБС…

— Где гарантия, что, получив информацию, вы не дадите мне билет на тот свет?

— Честное слово. В отличие от изолгавшихся полицейских, у нас это достаточная гарантия.

— Кому другому расскажи.

— Если тебя ликвидировать, твои коллеги могут задаться множеством вопросов, которые нам ни к чему. Кроме того… — Голубоглазый театрально вздохнул и замолчал.

— Что ещё?

— У тебя такая красивая шлюха. Работала бы телом на солидных людей — цены бы ей не было, в золоте купалась бы. У вас возвышенные чувства? Вздумаешь хитрить — тебе её пришлют по кусочкам. Ухо, грудь в биорастворе — ты сможешь их сохранить на память. Только вот из этих частей её тебе никогда не собрать заново.

— Ах ты! Зачем её-то вмешивать? Это против правил!

— Какие правила? Старики, их соблюдавшие, давно в могилах. Мне самому неприятно, поверь. — Улыбка его в этот момент была глумливая и злая. Прижал он меня к стенке крепко. — Теперь слушай и запоминай.

Он объяснил, как с ним связаться после завершения операции. Продумано всё было добротно — не зацепишься.

— Ну а теперь — до свидания, коллега.

Пузан с инъектором в руке подошёл, склонился надо мной. Ноги мои были относительно свободны. Я сумел подсечь его и свалить, но достать каблуком не смог — он резво перекатился по полу, вскочил и занёс пудовый кулак для удара.

— Не трожь! — крикнул голубоглазый. — Вкати дозу.

Расчёт, что для голубоглазого я сейчас гораздо ценнее его «мастодонтов» и он не даст меня увечить, оправдался. Пузан подобрал инъектор и всадил мне в руку его содержимое.

Пришёл я в себя, когда на улице стояла кромешная темень. Вадик брызгал на меня водой, приговаривая:

— Проснись же, пьяный свин.

Я тряхнул головой и обнаружил, что лежу на диване. С трудом привстал, голова гудела, как медный колокол, но я был цел. Могло кончиться и хуже.

— Слушай, чем мы вчера с тобой занимались? — укоризненно покачал головой Вадик и застонал. — Ох, никогда так не надирался, хоть и не новичок в этом деле! Ничего не помню. Даже того, как ты ко мне пришёл.

Ещё бы! Что можно вспомнить после хорошей дозы гипермемозина!

МОСКВА. 9 ИЮЛЯ 2136 ГОДА

Приняв душ, пройдя акупунктурную инфраобработку, побывав в мягких и сильных лапах кибер-массажёра, я, вроде, пришёл в себя и утром вышел от Вадика посвежевшим, с самочувствием, близким к норме. Да, встряска оказалась крепкой, прежней расслабленности и благостности как ни бывало. Я снова входил в рабочую форму и готов был действовать в привычном режиме. Не сковывали меня и ощущения безысходности, отчаяния, подавленности. Они абсолютно бесплодны и способны только парализовать сопротивление жизненным невзгодам. Я же должен что-то предпринять. Мне отведён месяц. С запасом. Голубоглазый позволил себе широкий жест. Ничего, ещё побьёмся. Пока человек жив, можно обнаружить выход из любой, даже самой тупиковой ситуации. Только смерть ставит крест на всех надеждах.