Чёрная Армада

— Тебя выбрал Казагассс. Тебе не избежать встречи с ним, ибо ты отмечен. Неужели ты не чувствуешь, как шею твою всё сильнее стискивают ласковые пальцы Казагассса? Неужели тебе не нравятся лёгкие объятия смерти? Смерть отдохновение. Смерть — благо. Приближается час Казагассса!

— Конструкция ликования, ненависти и жалости.

— Я ухожу, — прохрипел рагнит. — Придёт время, и вы будете завидовать тому, что я ушёл легко. Грядёт час Казагассса.

Аура рагнита поблекла, затем последовала лёгкая вспышка — и некая серебристая субстанция устремилась в чёрный проход иного мира.

Как он сказал — чувствую ли я на шее ласковые пальцы Казагассса? Он совсем близко, и свидание с ним (интересно, с кем?) — дело нескольких часов…

ЛАБИРИНТ. 29 МАРТА 2138 ГОДА

Пещера, в которой лежал труп рагнита, давно осталась позади. Мы вновь петляли в лабиринте, становившемся всё запутаннее. Часа через три мне показалось, что мы окончательно заблудились. Здесь просто невозможно ориентироваться. В принципе, используя возможности уникальной памяти суперов, можно найти обратную дорогу, припомнив каждый поворот и изгиб пути. Но как здесь ориентируются цитиане? А они не забывали бодро сообщать, что всё хорошо и мы идём к цели.

Несколько раз мы натыкались на идеально круглые туннели, определённо являющиеся творением чьих-то рук (или щупалец — смотря кто их строил). Один раз увидели железяку, похожую на изъеденную временем и водой зубчатую передачу. Ещё пару раз натыкались на наскальные рисунки.

— До форта недалеко. Скоро выйдем, — сообщили цитиане.

На привале цитиане вновь запалили костёр и расселись вокруг него. На этот раз обошлось без напевов. Они методично жевали свои пищекубики, видать, без особого удовольствия. Впрочем, наш пищеэнерган тоже не отличался изысканным вкусом и крепко осточертел за последние дни.

— Можно попробовать? — попросил Маклин.

— Думаем, можно… — загалдели цитиане.

— У нас схожий метаболизм…

— Наша пища для вас не вредна…

Маклин взял кубик, провёл по нему анализатором, внимательно рассмотрел, затем зажал в ладони, пытаясь уловить исходящие от него токи опасности, но вроде не уловил. Только после этого он бросил кубик в рот и стал меланхолически его пережёвывать. Потом сделал вывод:

— Удивительная пакость. Смесь навоза и берёзовой коры. Но безвредно, и энергоёмкость, похоже, будет побольше, чем у нашего пищеэнергана. Надо взять на радость нашим «головастикам» кусочек.

— Обязательно, — кивнул Ковальский. — При исследовании можно узнать что-то интересное.

В Асгарде полно всякого барахла, собранного со многих планет Галактики, где побывали наши разведгруппы. Наш исследовательский центр работает день и ночь, не успевая перерабатывать поступающую информацию и исследовать доставленные отовсюду образцы.

Меня, конечно, не особенно волновало, будут ли цитиане рассыпаться в изъявлениях благодарности за жизнь спасённого Дорнста и поблагодарит ли он сам за то, что находится сейчас в так любимом им лабиринте, а не на базе рагнитов. Но всё же было интересно. Наконец цитиане решили заговорить на эту тему. И их отношение оказалось совершенно неожиданным. На очередном привале они затараторили:

— Вы отлично сражались с рагнитами…

— Мы никогда не видели ничего подобного…

— Но вы поступили неправильно…

— Вы поставили под угрозу всё дело…

— Не понимаю, о чём вы? — удивлённо произнёс Герт.

— Вам нужно было оставить меня рагнитам… — произнёс Дорнст.

— Логический и математический анализ показывает, что шансы победить рагнитов и сбить их боевой глайдер были почти равны нулю.

— Это был очень сильный риск…

— И он не стоил жизни Дорнста…

— Им надо было пожертвовать…

— В следующий раз вы должны сделать именно так…

— А не идти на поводу у непродуктивных эмоций…

— Вы что, утверждаете, что мы должны были оставить Дорнста на съедение рагнитам? — криво усмехнулся Герт.

— Рагниты не едят людей…

— Я имел в виду — отдать им Дорнста.

— Это было бы разумно…

— Но мы должны защищать друг друга! — вспылил Маклин. — Разве для вас ничего не значит жизнь вашего товарища?

— Жизнь товарища значит для нас много…

— Это была бы большая потеря…

— Но успех всех важнее жизни одного из нас…

— И я согласен с этим… — завершил тираду Дорнст.

— Мы так не привыкли, — устало произнёс Герт.

— Если друг попал в пекло, сделай всё, а вытащи его, не занимаясь подсчётами шансов на успех. Это долг! А кроме того, тогда ты будешь знать, что, когда сам попадёшь в пекло, друзья сделают всё, чтобы вытащить тебя.

— Нерационально совмещать дело и чувства…

— Это ещё как посмотреть, — возразил Герт. — Ну а если речь зашла о рациональности, представьте — рагниты захватывают Дорнста и выбивают из него всё, что ему известно о наших замыслах.

— Нет, никто никогда не заставит цитианина сказать то, что он не должен сказать…

— Мы можем поставить в своём сознании заслон для боли, психотропных веществ и энергоинформационных воздействий…

— В крайнем случае мы можем усилием воли уйти в новое воплощение…

— Мы уже говорили об этом…

— И вы должны были запомнить…

— Мы запомнили, — усмехнулся Маклин. — Но мало ли кто что говорит.