Чёрная дыра. Стоять, чтоб услышать

– Ну, Бобик, пёс тебя подери! – принялся кататься по земле Святоша. – Ну, удружил! Такой шутки я даже при жизни не слышал! Ведь это не просто шутка! Ведь это так оно и есть!

– Так что со психом-то будем делать? – спросил Бобик, когда вожак успокоился.

– Да пёс его знает! – Вожак встал на задние лапы, передними облокотился мне на плечи. – Пусть постоит, подумает. Не всё ему кресла просиживать! Может быть, к нам, а, Рэмбо?

Волчья пасть обожгла меня смрадным дыханием.

– Распускай стаю! – приказал вожак. – От них никакого толку. Сами помытарим. Следи за ним денно и нощно. А сделает шаг – рви нещадно. Всё равно он наш, со всеми потрохами.

***

В общем-то я никогда особенно не жаловал собак и всегда их боялся. В последние годы спасался от них преимущественно в автомобиле, а там, где чувствовалось их скопление, старался не отходить от машины. Стоя во дворе, я вспомнил об этом.

Так простоял не один день. Святоша с Бобиком были рядом. Я не всегда мог их видеть, но каждую секунду ощущал их присутствие. Иногда в голове возникали хриплые голоса. Поговорить бы с ними, но знать бы как.

Мимо и сквозь меня сновали люди. Я слышал их говор, но говорить по-прежнему не мог. Оставалось думать. Но как же это тяжко – стоять и думать одновременно! Так не хватало моего кресла, о чём лишь стоило подумать, как мохнатые стражи словно срывались с цепи. И с лаем кидались до тех пор, пока я не сосредотачивался на том, что стою. И понял, что это всё, о чём позволено думать. Со временем мне разрешили смотреть по сторонам. Собаки перестали обращать на это внимание. И однажды я вдруг увидел авто – то самое, на котором когда-то приехал в Питер. И догадался, что оно столь же призрачно, сколь и я, и, возможно, охранявшие меня псы. Рискнул подумать о машине, и псы не воспрепятствовали. Подумав, почувствовал, что преображаюсь. Теперь я видел себя в том же облике, в каком приехал на этой машине. На мне опять были пальто и костюм шефа. Осторожно сунув руки в карманы, обнаружил ключи, банковскую карту и карточку клиента гостиницы «Гоголь», узнав эти предметы на ощупь. Собаки словно не замечали произошедших во мне изменений. Подумав, успею ли добежать, чтобы спрятаться, решил, что это вряд ли поможет. Конечно, я понимал, что Святоша и Бобик вовсе не собаки. Да как-то не хотелось думать о них. Всего-то хотелось сесть в авто и поехать, куда захочу. Собаки не отреагировали на эту, казалось, крамольную мысль, но, только попытался сделать шаг, как тотчас набросились и, прежде чем снова замер, успели изрядно покусать. Тогда я закрыл глаза и стал просто думать о том, как сажусь в машину, включаю зажигание и трогаюсь с места. Собаки будто ничего не услышали, и я продолжил мечтать. Вот уже выезжаю из двора. Притормозив, оглянулся и увидел себя стоявшим с закрытыми глазами. Из ран, нанесенных разъяренными псами, на землю хлестала кровь. Слизав её с земли, собаки принялись за раны. Напившись крови, сгрудились у моих ног. Подумав, что, должно быть, они попортили мне одежду, оглядел себя, но оказалось, что одежда в порядке, в салоне никаких следов, и даже в теле я не ощущал дискомфорта.

Отъехав на безопасное, как представлялось, расстояние, я не нашёл ничего лучшего, как тотчас предаться привычному занятию. Думать, расположившись в удобном кресле, было куда приятнее, чем без толку стоять неведомо для чего. Но только подумал об удобном кресле, как в горло мне вцепилась невидимая мохнатая пасть, а в плечи вонзились незримые когти. Тут же пришлось вспомнить, где я на самом деле нахожусь, что всё ещё продолжаю стоять во дворе, а машина, одежда шефа и удобное кресло всего лишь фикция. И даже после того как лихая сила выпустила меня из своих объятий, я долго не мог успокоиться, меня преследовал тошнотворный запах звериной пасти, и, чувствуя во рту вкус собственной крови, я какое-то время не мог дышать, будучи вынужденным глотать нестерпимо-приторную вязкую жижу.