Чёрная хризантема (СИ)

Как и у всех жителей Европы, у неё были минимальные нанитные модификации, которые служили аналогом дополнительной нервной системы и обеспечивали связь с гено- и ДНК-компьютерами. Это было необходимо для взаимодействия между мозгом и программным обеспечением. Без нанитов обычная жизнь не представлялась возможной.

— В технолизации нет ничего страшного, Минерва.

Одним из самых больших изъянов Минервы была технофобия — острое, временами даже паническое неприятие кибернетических модификаций. Подобное отношение к технолизации вызывало непонимание в обществе, где подобные процессы считался нормальным и даже необходимым. Правда, пока что не все принимали эти реалии. Недели не проходило без того чтобы неолуддиты не устроили очередной демонстрации, протестуя против бесконтрольного внедрения киберимплантов.

— Откуда вам знать?

— Я сам прошёл через это.

Минерва недоверчиво прищурилась. Оглядевшись, отец Мартин слегка подтянул полу сутаны и брюки, открывая технолизационый протез, заменяющий ему левую ногу.

— Заработал себе пару новых ног за годы службы в пехоте, — улыбнулся он. — Достойная награда. Прижились, правда, не очень, но ходить могу. Я почти никому не рассказывал о протезах — не хотел смущать паству, там очень разные люди. Далеко не все готовы принять блага технолизации. Но это нормально, со временем мнения меняются.

Отец Мартин внимательно следил за её лицом. От него сложно было что-либо скрыть.

— Странно видеть священника с модификациями, не правда ли? — спросил он. — Многие считают, что изменения тела влияют и на душу. Но я никогда не причислял себя к ортодоксам. Если бы Бог не хотел, чтобы люди изменяли свою природу, то не позволил бы нам применять технолизацию.

— Из-за этого вас списали? — спросила Минерва. — Из-за модификаций?

— Да. Если бы не риск отторжения и необходимость принимать специальные препараты, то могли бы оставить на службе. А если меня спрашивают о причинах ухода из Корпуса, отвечаю, что стал слишком стар для армии. И это правда — за последний год меня раз пять пробовали уволить из-за возраста.

— Если вы скрываете факт технолизации, то зачем рассказали мне об этом?

— Вам нужен личный пример, Минерва. Иногда изменения необходимы. Технолизация — это ещё не конец жизни.

— Я подумаю об этом, отец Мартин. Не хочу принимать поспешные решения, о которых потом пожалею.

Капеллан кивнул.

— Технолизация — непростой процесс. Конечно, вам стоит взвесить все pro et contra. Но я вижу, у вас остались вопросы.

— Не думаю, что они будут уместны.

— Спрашивайте.

— Как вы...

— Маньчжурская операция. — Отец Мартин слегка улыбнулся. — Да, в то время мы с доминионцами ещё были друзьями. Я был приписан к сто тридцать четвёртому батальону, там как раз освободилась должность капеллана.

— Ваш батальон прикрывали отступление в той операции, — вспомнила Минерва.

— Да. Разведка просчиталась, аберратов оказалось слишком много. Тогда я и лишился ног.

Отец Мартин прикрыл глаза, погрузившись в воспоминания.

— Нас вытащили японцы. Они десантировались на поле боя прямо с суборбитальных шаттлов. Серьёзное испытание, даже для операторов тяжёлых экзоскелетов. Настоящие психи, полезли за нами в самое пекло. Я так и не узнал имени их командира, чтобы поблагодарить за спасение батальона. Помню только фамилию — Серас. Так к нему обращались солдаты.

Минерва поморщилась. У неё были свои причины для нелюбви к клану Серасов. Шли годы, но старые раны давали о себе знать.

Капеллан посмотрел на часы.

— Вам нужно побыть одной, Минерва. Боюсь, я сделал для вас всё что мог. Помолитесь, и Господь укажет вам путь.

— Благодарю, святой отец.

Миновав ряды скамей и средокрестие, Минерва приблизилась к алтарю. Протянув руку, она взяла толстую свечу и, подождав, пока огонь разгорится, поставила её на самый верх, опустилась на колени и принялась молиться.

Её отвлекло сообщение, спроецированное на сетчатку глаза. Минерва подняла голову и встала.

Время пришло. Не стоило заставлять Престол Масок ждать.

* * *

В заключении наметилась определённая размеренность. Жизнь всегда стремится к упорядочиванию.

Сато давно прекратила попытки считать дни, которые она провела в камере. Раньше она отмечала их палочками, выцарапанными на стене, но потом прекратила. Время мало что значило в этих однообразных стенах, и даже еду приносили исключительно через долгие неравные промежутки времени — чтобы не дать ей возможности сориентироваться и понять, как долго длилось заключение. Сато оставалось лишь ждать, сформировав собственный порядок сна, бодрствования и приёма пищи. Конфедераты не посмеют казнить её — это было бы равносильно объявлению войны Доминиону, виндикта не заставит себя ждать. Не та роскошь, которую они могут себе позволить. Если Сато не убили сразу, то не убьют и теперь. Иначе её бы просто отравили нейротоксином и смотрели, как она медленно умирает в собственном дерьме, пока не задохнётся.

А пока Сато просто продолжала существовать в своём замкнутом мирке, ожидая ответного шага. Намерения конфедератов были неясны.