Чёрная королева (СИ)

– Я, Риан, король Фиара, объявляю этот Совет открытым. Но прежде чем мы начнём, позвольте представить нового члена Совета. Как известно, должность Третьего советника и министра оставалась вакантна. На это место назначаю Миарона Монтерэя, которому жалую титул графа Вэскозе.

Лорды-советники потрясённо молчали, не осмеливаясь переглянуться.

Даже обычно дерзкий Аранрэль Файер хранил молчание, видимо, из осторожности. Нрав Дик*Кар*Стала был ему хорошо известен.

– Смерть вашего отца была неожиданная и глубоко опечалила всех нас, – начал Алабэр Махэртин, возглавляющий кабинет министров. – Государство скорбит. Мы – вместе с ним.

– Что ж? На всё есть время, – дёрнул плечом Риан. – Время скорбеть, и время утешиться. Сегодня мы собрались по весьма важному поводу. Лорд Виттэр, поведайте Совету то, о чём доложили мне вчера утром.

Лэш вырос над всеми нами, поднявшись со стула:

– Умирая, король вызвал к себе меня и господина Уфильмара Халсэди.

– Для чего?

– Чтобы мы записали его последнюю волю. Письмо было запечатано согласно протоколу, с тем, чтобы его вскрыть после смерти короля.

Лэш бросил взгляд на личного секретаря короля.

Господин Халсэди протянул письмо в круглом чехле, закрытом золотой печатью. С поклоном передал его, согласного церемониальному кодексу, в руки Первого Министра.

– Ваше Высочество?

– Откройте, – кивнул Риан.

Взломав печать, лорд Махэртин зачёл вслух:

– Король Сиобрян назначил приемником своего сына Риана, так как Фабриан Дик*Кар*Стал хоть и был его единокровным сыном, признан внебрачным.

Леди Одиффэ, милостью Двуликих королева Фиара, назначается при сыне регентом до тех пор, пока наследник короны не достигнет совершеннолетия.

– Что ж, господа? Отец изъявил свою волю. Нам остаётся только последовать ей.

Я вскинула голову, чувствуя, что теперь, наконец-то, наступает моё время.

Слепой Ткач! Игра стоила свеч, стоило риска, на который я пошла!

Теперь мои дети будут в безопасности, а я – свободна.

Всё это теперь было моим! От каменных ступеней дворца до людей в стальных шлемах и латах.

Все комнаты во дворце, государственная казна, право решать кому жить, а кому умирать.

Риан поднялся, ставя точку в сегодняшнем заседании, которое, по сути, было не большим, чем формальностью:

– Церемония коронации назначается через две недели. Повелеваю предпринять все необходимые меры для её приготовления.

Лорды склонили головы.

Все до одного.

С замиранием сердца, не веря, что всё обошлось так легко, я ликовала.

Когда мы спустились вниз, огромный дворец был полон. Он никогда не пустовал, но сегодня атмосфера, царящая в нём, напомнила мне первые дни после свадьбы.

Вокруг гремели торжественные крики.

***

Во время ужина мне не удалось обменяться ни с Рианом, ни с Миароном даже словом. Но я слышала, как за моей спиной всё время шептались придворные:

– Поднялся этот красавчик невероятно быстро с пустого места до третьего королевского советника…

– Говорят, король собирается доверить ему Печать Династии?

– Всё это несправедливо!

– Несправедливо и мерзко.

– Наша королева чужеземка. По слухам, вовсе простолюдинка. При ней власть захватят простолюдины и чужеземцы, если не помешать.

– А этот новый советник, просто потрясающе красив, вы заметили?

– Как не заметить? Женщины таких любят…

– Хотите, государыня, вызову их на дуэль и обрежу им на лету уши?

Обернувшись, я увидела Лэша Виттэра.

– Спасибо, не стоит. Миарон способен постоять за себя сам.

– Мне не нравится то, каким тоном люди смеют осуждать решения, принятые женой и сыном моего любимого повелителя. Но в глубине души я не могу не согласиться с ними. Приблизить к себе такую скользкую тварь ошибка.

– Поживём – увидим, Лэш. Поживём – увидим.

Над залой полетели голоса герольдов:

– Да здравствует Его Величество Риан Дик*Кар*Стал! Да здравствует королева-мать, Одиффэ Дик*Кар*Стал. Да здравствует принцесса Анэйро Дик*Кар*Стал.

Гордые лорды с тысячелетней родословной расступались и склоняли головы передо мной, дочерью крестьянки, окончившей дни в борделе и мага без роду и племени.

***

Удаляясь в свою комнату, я надеялась расслабиться и отдохнуть. Однако отдыха не случилось.

– Могу я испросить у вашего величество аудиенции? – спросила Марайя, сразу после того, как девушки помогли мне разоблачиться, избавив от тяжёлых одежд, предписанных фиарской модой.

– Конечно. Можешь остаться и сказать, что тебя тревожит.

Большую часть времени меня устраивало, что верная наперсница, несмотря на долгие годы верной службы всегда соблюдала субординацию. Но иногда, как сейчас, это напрягало.

Как только мы остались наедине Марайя продолжила, подняв на меня холодные серые глаза:

– Могу я, государыня, просить вас о снисхождении, осмеливаясь напомнить о годах дружбы, что связывали нас?

– Говори, – кивнула я.

– Ваше величество, убийца вашего мужа назвал заказчиков.

– Разве он ещё жив? – удивилась я. – Мне докладывали о его смерти.

– Он был жив.

В голосе Марайи слышалась не свойственная ей в обыденной жизни жёсткость:

– И дал признательные показания, обвиняя дом Чеаррэ в том, что случилось. Посредником назван Эллоиссент Чеаррэ.

Смысл сказанного дошёл до меня не сразу.