Читаем Чёрная кошка полностью

Чёрная кошка

— Во-первых, там жарко…

Как я познакомился с Шенбергом

1989 год, Кливленд. Музыканты знают этот город, он известен знаменитым некогда симфоническим оркестром. Разумеется, мы не упустили случая пойти на концерт. Надо заметить, что симфоническую музыку я люблю, но музыкально не образован. Понимаю только то, что я называю «легкой музыкой» — Моцарт, Брамс, Шопен, Чайковский, Сен-Санс… Трудные сочинители мне не по зубам.

Подходим к зданию филармонии, я говорю переводчице:

— Рая, хорошо, если будет Брамс… А вдруг какой-нибудь Шенберг…

Входим, садимся, открываю программку: «Иоганнес Брамс в симфоническом переложении Шенберга». Надо же!

Какая это была божественная музыка!

За рупь двадцать

Киностудия Довженко. Автор пришел в бухгалтерию получать деньги — студия купила у него право на экранизацию его книги. Подарил книгу главному бухгалтеру. Тот принял, благодарит, начинает листать книжку, перевернул… На обороте: «Цена — 1 руб. 20 коп.».

Изумился: книга стоит 1 р. 20, а автору нужно выплатить 4000.

Звонит директору киностудии. «Не подпишу. Как же так? Книга — 1 р. 20! Ее же можно купить…»

Таня Друбич

День рождения у режиссера Сережи Соловьева. Мы с Галей, женой, только что поссорились.

Входит Таня Друбич. Расцеловала именинника, садится за стол рядом с Галей.

— Галя, ты чего такая?..

— Да вот, со своим только что поругалась.

Таня:

— Как можно на него обижаться? Ты воспринимай его как плохую погоду…

Таня у нас девочка очень умная. Мало кто знает — она еще и врач. Как называют тех, кто травами лечит — гомеопат? Вот, она врач-гомеопат. И никогда не предавала своей профессии.

Жаркое лето 72-го

Август 72-го. Небывалая жара. Завтра первое сентября, календарная осень, а зной не спадает. Над городом горячее марево — вокруг Москвы горят леса и торфяники. От жуткой духоты нет спасения и ночью. Лежу в гостиничном номере, листаю томик Ахматовой. И вдруг натыкаюсь на стихотворение:

Гарью пахнет. Четыре недели

Торф сухой по болотам горит…

Даже птицы сегодня не пели,

И осина уже не дрожит.

Стало солнце немилостью божьей,

Дождик с Пасхи полей не кропил,

Приходил одноногий прохожий

И один во дворе говорил:

Сроки страшные близятся! Скоро

Станет тесно от свежих могил,

Ждите глада, и труса, и мора,

И затменья небесных светил!

Смотрю на дату — написано за день до выстрела в Сараеве, до начала Первой мировой войны. Настоящий поэт — провидец.

Веселые и находчивые

1986 год. Прошел месяц после чернобыльской аварии. Едем в зараженный город — поддержать боевой дух ликвидаторов аварии.

На выезде из Киева шлагбаум, далее — пустое шоссе. Только изредка военные машины или бетономешалки. Таблички вдоль шоссе: «обочина заражена», «хозяйство Соловьева»… Как на войне. Война и есть — многие, кто воюет с «мирным атомом», — потом погибнут.

У въезда в Чернобыль плакат: «Сделаем Чернобыль образцовым городом!»

Через сутки возвратились в Киев. Киев пустой, чистенький, как Одесса в 70-м году во время холеры.

Киев теперь делится на веселых и находчивых. Находчивые уехали, а веселые остались и рассказывают анекдоты.

Непобедимый народ! Что бы с ним ни делали, он находит в себе мужество шутить и улыбаться.

Пусто на улицах, чисто в квартире,

Спасибо реактору номер четыре.

Девиз киевлян в эти дни: «Не всремос!» (Значит — не усремся!) Половой акт по-киевски: «Она разводит ноги, а он — руки». А вот шедевр:

Хай живе КПСС

На Чернобыльской АС.

Пытки

Актриса рассказывает: «Пошли с мужем в театр. В середине спектакля вдруг с ужасом вспоминаем — дома в телевизоре осталась невынутая видеокассета. На ней сначала боевик, а потом крутое порно. В квартире остался сын, мальчик шести с половиной лет…

Возвращаемся после спектакля. Сынишка спит перед непогашенным телевизором. Кассета докручена до конца…

Утром я его осторожно спрашиваю:

— Вадик, ты посмотрел фильм?

— Да, мама.

— А второй?

— Не… Я уснул. Там какие-то пытки…»