Чёрная магия

Чему быть — тому не миновать, даже если ты самый могущественный волшебник.

Хотя Джеффри Форд принадлежит к числу относительно новых авторов, он уже успел в 1998 году получить Всемирную премию фэнтези за свой первый роман «Physiognomy» («Физиогномика»), а после этого, в 2003 году, еще две Всемирные премии фэнтези — за рассказ «Creation» («Сотворение человека») и сборник «The Fantasy Writer’s Assistant and Other Stories» («Секретарь автора фэнтези и другие истории»). В 2004 году Форд удостойся премии «Небьюла» за рассказ «The Empire of Ice Cream» («Империя мороженого»). Его произведения печатались в «The Magazine of Fantasy & Science Fiction», «Sci Fiction», «Black Gate» и во многих других изданиях. Перу Форда принадлежат романы «Vanitas», «Memoranda» («Меморанда»), «The Beyond» («Запределье»), «The Portrait of Mrs Charbuque» («Портрет миссис Шарбук») и другие.

Джеффри Форд живет в Медфорд-Лейке, штат Нью-Джерси.

Когда это существо только обнаружили, первые сообщения о нем были нелепы: внешность — смешение частей, улыбка — тут и вовсе не находилось подходящих эпитетов. Говорили, что существо имеет цвет пламени, раскаленных углей, какого-либо цветка. Каждый свидетель пытался подражать его песне, но это так никому и не удалось. Мой наставник, волшебник Уоткин, велел мне все, что рассказывали, фиксировать в виде слов и образов. Такова была королевская воля. «Слушайте, что они там городят, — распорядился король. — И пусть знают, что вы записываете все по моему приказу. Хотя они лишь попусту болтают, старина». Мой наставник кивнул и улыбнулся, но после того, как король вышел из комнаты, повернулся ко мне и прошептал:

— Мантикора! Это последняя мантикора, сомнений быть не может.

На склоне дня мы смотрели с балкона, как королевские охотники возвращаются во дворец из леса, росшего за широким зеленым лугом; кровь жертв мантикоры оставляла на траве ярко-красный след.

— Это очень старая мантикора, — продолжил волшебник. — Такой вывод можно сделать из того, что лошадей она пожирает полностью, а вот от людей зачастую остается пара неповрежденных конечностей.

Он наложил на чудовище заклинание защиты, продев в игольное ушко перышко колибри.

— Вы хотите, чтобы оно осталось в живых? — спросил я.

— Чтобы мантикора умерла только естественной смертью, — ответил он. — Ее не должны убить королевские охотники.

Перед самой осенью мы сидели с другими придворными на парапете крепостной стены, смотрели на луну и звезды и слушали схожие с пением флейты трели мантикоры, доносящиеся из отдаления, откуда-то из-за темных деревьев. Они напоминали звон множества хрустальных бокалов. Дамы при свечах играли в карты; волосы их были напудрены и уложены в высокие прически. Джентльмены сидели, развалясь, курили трубки и обсуждали, как бы они прикончили тварь, если бы им довелось это сделать.

— Волшебник, — произнес король, — я думал, ты примешь меры.

— Я и принял, — отозвался Уоткин. — Но это нелегко. Магия против магии, а я уже немолод.

Несколько мгновений спустя рядом с королем возник его инженер. Он принес с собой механическое оружие, в которое вставлялась стрела из слоновой кости.

— Наконечник смочен кислотой, которая разъест плоть этого существа, — пояснил инженер. — Целиться надо в любое место выше шеи. Механизм орудия нужно держать хорошо смазанным.

Его высочество улыбнулся и кивнул.

А неделю спустя, во время ежедневного ритуала, в ходе которого король оценивал состояние своего королевства, ему доложили, что мантикора сожрала двух лошадей и охотника, оторвала помощнику инженера правую ногу и так смяла и скрутила новое оружие, что отравленная стрела, предназначенная для чудовища, развернулась в обратную сторону и вонзилась своему изобретателю в ухо, да так, что мочка стекла с головы, словно воск с горящей свечи.

— Мы опасаемся, что бестия отложила яйца, — сообщил инженер. — Я предлагаю сжечь лес.

— Нет, лес мы жечь не станем, — возразил король.

Он повернулся и посмотрел на Уоткина. Волшебник притворился спящим.