Чёрная магия

Наверное, это здорово — быть другом птиц. Говорят, будто звериные маги способны выбирать клант — животное, которое становится для них вторым «я». А выбрав клант, они могут вкладывать свою душу в это существо, видеть его глазами, ощущать мир как оно, слышать все, что оно слышит. Друг птиц может использовать свой клант, чтобы следить за другими людьми, или парить над землей, или, к примеру, добыть зайца или кролика и принести его домой, если птица хищная. Птичьему магу не придется голодать.

Но поскольку Жаворонок не верит, что она маг, у нее никогда не появится клант, а потому она не будет ни летать, ни охотиться, ни шпионить, а только стирать чужие вещи и отгонять птиц от дома получше любого пугала.

«Эх, был бы я звериным магом — я бы путешествовал в своем кланте каждую ночь, пока мое тело спит! Я бы считал время своего бодрствования сном, а часы сна — своей настоящей жизнью. Я парил бы над облаками либо в облике тигра или волка крался бы через лес или степь, свободный, сильный и бесстрашный!

Хотя я такой невезучий, что наверняка оказался бы мышиным магом и во время пребывания в кланте только и делал бы, что удирал от хищников».

Ручеек уснул, и ему приснилось, будто он — мышь, живущая внутри стен кухни, и он носится в темноте, вынюхивая, где бы стянуть еды.

Всю ночь ладонь его касалась камней у основания очага, он чувствовал землю под собой и камень в ней, холодный и твердый у самой поверхности земли, но более горячий и мягкий по мере погружения в глубину, и, в конце концов, текущий подобно меду — огромный яростный океан расплавленного камня, в тысячу раз обширнее и в десять тысяч раз тяжелее моря. Ручейку казалось, будто расплавленный камень течет в его венах и его сердце перекачивает этот поток.

Неловкость первого дня вскоре развеялась. Каждое утро Ручеек поднимался до рассвета и шел к фонтану, когда большинство женщин Хетгерферри еще спали. Там он наполнял кувшин и нес его обратно, возвращался и снова наполнял, и еще раз — чтобы воды хватило на все дневные работы. Выдавались и такие дни, когда ему хватало двух походов, потому что цистерна была полна.

Сначала Жаворонок была признательна ему, поскольку он выполнял самую тяжелую из ее обязанностей, к тому же она наливала кувшин только наполовину, и ей приходилось ходить за водой шесть раз в день. Но шли недели, и она начала воспринимать это как нечто само собой разумеющееся — и Ручеек считал, что это правильно с ее стороны. Пускай она трудится там, где требуются ее умелые руки. А у него, Ручейка, никаких особых умений нет. Он все делает в лучшем случае удовлетворительно — но для большинства работ по хозяйству этого достаточно.

Ручеек продолжал помогать на кухне. Никвиз и Капля были хорошими и терпеливыми учителями. Он вскоре отказался от их дорогих ножей из металла и стал пользоваться обсидиановым — такими пользовались все в Фарзибеке. Ножи из металла постоянно тупились о каменные разделочные доски, и их приходилось точить, а обсидиан, казалось, не терял остроты никогда и ложился Ручейку в руку куда удобнее, чем любой металлический клинок, как бы хорошо его рукоять ни была обтянута кожей.

Ручеек с Жаворонком стали друзьями, хотя и не сказать, что неразлучными. Когда им поручали что-то совместное, они работали в согласии и даже беззлобно перешучивались. Но могли и не видеться целыми днями, поскольку Жаворонок в основном находилась в доме, а Ручейка приставляли к работам во дворе. Жаворонок выходила во двор, только если собиралась стирать, и Ручеек поймал себя на том, что ждет этих дней, не потому, что так уж сильно тоскует по девушке, а потому, что ее общество — самое приятное во всем доме каменного мага. К тому же Никвиз и Капля никого не допускали в свою безукоризненную игру.

Примерно раз в неделю к магу являлись гости, которые проводили у него день-два, а потом уезжали. Зачастую это были купцы, лорд Брикель ужинал с ними, они общались, после гости отправлялись на рынок Хеттерферри — торговать с купцами, прибывшими по реке и по суше.

Ручеек вскоре узнал, что лорд Брикель не выполняет никаких манипуляций с камнем, ни за деньги, ни за подношения — маги Митерхоума платили ему, чтобы он работал только на них, так что в промежутках между их поручениями он бездействовал. Но Демвур сохранял неусыпную бдительность.

Иногда, во время совместных ужинов хозяина и его гостей, Ручеек спускался в погреб, прижимался к камням очага и слышал обрывки разговоров, поскольку камень передавал звуки, которые деревянные двери и полы заглушали. Хотя многие вещи не улавливались, Ручеек вскоре начал понимать, что язык собеседников полон иносказаний. Они смеялись совершенно несообразно тому, что было произнесено, а ответы бывали совершенно не связаны с вопросами.

Но почему в доме каменного мага Митерхоума гости скрывают смысл своих слов? Ручейку не раз приходило в голову, что эти купцы — еще и почитатели Тьюстана. Возможно, некоторые из них и сами являются каменными магами.

Ручеек терзался любопытством. О чем они говорят? Или, точнее, о чем не говорят?