«Чёрная мифология». К вопросу о фальсификации истории Второй мировой и Великой Отечественной войн

Также хотелось бы обратить внимание на ещё один нюанс. Расхваливая «линию Сталина» в сравнении с «линией Мажино», Резун бесспорным минусом последней считает её придвинутость к французской границе [82;88]. Но при этом он всё-таки не упрекает французов в агрессивных намерениях в отношении Германии, т.е. не приходит к тому выводу, который он делает из размещения у самой границы укреплений советской «линии Молотова». Получается, что расположение оборонительных полос УРов в непосредственной близости от государственной границы само по себе подготовку к нападению не означает. У такого расположения могут быть и другие причины (политические, идеологические). В принципе, мы готовы согласиться с Резуном, что послевоенные мемуары советских военачальников (Г. К. Жукова, И. Х. Баграмяна, Л. М. Сандалова и других), в которых они приводят примеры дискуссий и обсуждений вопроса невыгодной оперативной конфигурации укрепрайонов по новой границе, могут быть попыткой замаскировать истинные цели такого строительства этих УРов. Все эти мемуары, строго говоря, аргументом против доводов Резуна быть не могут. Однако тот факт, что не одни русские «страдали грехом приграничного строительства укреплённых районов», а «страдали» этим и неагрессивные французы, свидетельством против резуновских построений очень даже может являться.

Продолжая разговор о «бутафорском» характере строительства «линии Молотова», снова обратимся к таблице №10.

Что сразу бросается в глаза? То, что утверждение Резуна относительно меньшей глубины УРов по новой границе в сравнении с УРами по старой, является искажением фактов. На самом деле всё было как раз наоборот: укрепрайоны «линии Молотова» имели большую глубину, чем укрепрайоны «линии Сталина». Если для последних глубина в 5 километров была в общем-то исключением (она была далеко не у всех УРов, а у тех, у которых была, существовала не по всему фронту), то для первых она становится нормой (5-6 км). Более того, укреплённые районы в Прибалтике имеют на некоторых участках глубину до 16 километров. Такого на старой границе и близко не наблюдалось.

Между прочим, в новых УРах начинают создаваться узлы обороны, т.е. те самые «фортификационные ансамбли», которые Резун «разместил» в «старых» УРах, хотя их там не было в реальности [38;152-153], [82;87]. Причём, создание узлов обороны происходило во всех без исключения укрепрайонах на новой границе. Их количество в укреплённых районах было различным (варьировалось от 1 до 17) [38;152-153].

Если подсчитать по таблице № 10 количество созданных и строящихся ДОСов на «линии Молотова», то оно окажется равным 5807.

Вот теперь сложите всё в голове (большую глубину новых УРов, создание в них узлов обороны, которых не было в УРах «старых», приближающееся к 6 тысячам количество ДОСов) и представьте, какую дорогостоящую, трудо- и ресурсоёмкую демонстрацию затеяли советское правительство и советские военные на рубежах СССР. Даже не зная уже цитировавшихся документов, можно сказать, что военное и политическое руководство страны Советов чрезвычайно серьёзно относилось к затеянной им на границе «акции маскировки своих намерений». И серьёзность эта заставляет усомниться в том, что перед нами всего лишь «отвлекающий маневр».

Любопытны документы, о которых мы ещё не говорили (или говорили не в связи с вопросом об УРах). Сама частота обращения на высшем военном и правительственном уровне к проблеме строительства и приведения в боевую готовность УРов говорит о многом. В феврале-марте 1941 года Главный военный совет дважды обсуждал вопрос о быстрейшем завершении строительства новых укреплённых районов. Чтобы как-то компенсировать недостающее в них вооружение, решили демонтировать часть артиллерийского вооружения со старых УРов и переместить его на западное и юго-западное направления, временно приспособив орудия под новые сооружения. В то же время на разоружённых участках было решено сохранить часть вооружения, так как старые укреплённые районы предполагалось использовать в военное время [14;86-87], [29; 214-215]. Причём, соответствующий приказ родился, как утверждает в своих мемуарах Г. К. Жуков, после острейшей дискуссии между высшими военными, в которую вынужден был вмешаться Сталин: против демонтажа вооружения в «старых» УРах выступали С. К. Тимошенко и он, Г. К. Жуков, за демонтаж – Г. И. Кулик и Б. М. Шапошников. Сталин поддержал последних [29; 214].

14 апреля 1941 года Генеральный штаб издаёт директиву следующего содержания:

«Несмотря на ряд указаний Генерального штаба Красной Армии, монтаж казематного вооружения в долговременные боевые сооружения и приведение сооружений в боевую готовность производится недопустимо медленными темпами.

Народный комиссар обороны приказал: