Чёрная молния

Никогда еще не было у них такого полного единения. Она словно возродилась к восприятию окружающего ее мира. Никогда еще не отдавались они так полно своим порывам. В этом смятении мыслей и чувств она ласкала его, как человека, всецело принадлежащего только ей, ей одной. Теперь, если бы он открыл глаза и заговорил о ее «женских прелестях», она не стала бы обижаться. Но глаза его были закрыты, и если бы не его губы, которые она чувствовала на своей шее, она подумала бы, что он спит. Но он не спал. Он истощил себя и все равно был полон страсти, он ждал, когда снова наступит этот неописуемо восхитительный взлет души. А она ласкала его, настойчиво, приближая желанную минуту. И она наступила, эта минута, ослепительно яркая и великолепная. И снова ушла. Наконец она неохотно оторвалась от него. Лишь его жадные руки и губы все еще не могли утолить его неуемную страсть.

Взглянув на себя в зеркало в ванной, она едва узнала свое лицо: губы вздулись от поцелуев, веки набухли, в глазах еще тлел огонек. Она двигалась, как сомнамбула, ошеломленная чувственным наслаждением, удивляясь этой внезапной перемене в своем облике.

Только потом, когда кофе уже закипел в кофейнике, когда из ванной донеслись звуки льющейся воды – Кит принимал душ, – она наконец вышла из состояния транса. Ему уже нужно было уходить.

Войдя из кухни с подносом в руках, она увидела, что Кит стоит у окна, совсем одетый, любуясь ветками джакаранды, словно гравюрой.

– Тебе нужно будет переехать, – сказал он.

– Зачем? Здесь так красиво.

– Слишком многим знаком этот дом.

Дрожащей рукой она наливала кофе, именно такой, какой он любил: крепкий, с причудливыми узорами сливок.

– Найди себе квартиру в одном из небоскребов, чтоб оттуда открывался сногсшибательный вид.

– И цена была бы сногсшибательная. К тому же все они слишком большие и одинаковые.

– Цена пусть тебя не волнует. А если говорить о размере и об отсутствии индивидуальности, то разве это тебя не устраивает?

– Меня? Нет. Меня это никогда не устраивало.

– Но это устроит нас.

В его голосе послышались нотки раздражения. Он жадно выпил кофе и попросил вторую чашку. Это слово «нас» она восприняла с радостной дрожью. Она смотрела, с каким аппетитом он ел приготовленный ею ужин, – теперь он отдавал предпочтение ее женственности перед «женскими прелестями».

– Нас? – переспросила она.

– Ты прекрасно понимаешь, что я подразумеваю, говоря «нас», – прервал он ее нетерпеливо. – Ты не можешь жить без меня так же, как я не могу жить без тебя. Но этот дом слишком мал, очень многие знают здесь нас обоих. Если бы у тебя была квартира в другом месте, я бы мог приезжать, не опасаясь встречи со знакомыми.

– И ты хочешь этого?

– Ради бога, Тэмпи, перестань притворяться. Мы оба хорошо знаем, чего хотим. У нас было слишком много времени, чтобы проверить это. Я буду откровенным. Мне казалось, я могу обойтись без тебя. Но я не могу. Жить без тебя – все равно что жить без руки или ноги.

Она улыбнулась этому нелепому сравнению, но он понял эту улыбку по-своему.

– Ах да. Понимаю. Я получил все, чего желал. Но еще я понял, что, даже получив все желаемое, человек хочет еще чего-то. Теперь я не вижу причин, почему бы нам не воспользоваться такой возможностью.

– И давно тебе пришла в голову эта мысль?

– Только сегодня. Когда я снова встретил тебя, все, что я старался подавить в себе, вспыхнуло, словно вулкан.

Он с тревогой взглянул на нее, но она ничего не ответила. Тогда он заговорил более настойчивым тоном:

– Я буду оплачивать квартиру в любом большом доме. Сними ее на свое имя, а о расходах не беспокойся. Это уж мое дело. Я буду давать тебе столько, сколько нужно, чтобы ты могла жить спокойно. Я также сделаю завещание в твою пользу. У жены денег более чем достаточно и для нее и для детей.

– А как же ваша семейная жизнь?

– С этим будет все в порядке. Она довольна своей судьбой – она получила все, чего хотела. Ей безразлично, когда я приезжаю домой, лишь бы приезжал вообще. Подбери самую фешенебельную квартиру, какую только сможешь найти. Я хотел бы только одного – чтобы она была не слишком далеко от дороги, по которой я возвращаюсь домой.

Она на миг представила себе, как вечно ждет его, как провожает, когда он уходит. И она спросила себя, лучше это или хуже той заброшенности и одиночества, которое она испытала без него.

Не дождавшись ответа, он резко встал, подошел сзади к ее стулу, взял ее за подбородок и повернул к себе ее лицо. Он наклонился над ней, такой неузнаваемо огромный, прильнул к ее губам, будто возвратился после долгого отсутствия. Рука его скользнула в вырез ее халата. Припав щекой к ее голове, он настойчиво шептал:

– Ну, скорее скажи «да». Мы не можем существовать друг без друга. Ты – колдунья! Я понял, чего ты хочешь, когда ты пришла сегодня. Только нужно было прийти уже давно. Мы не можем позволить себе тратить попусту нашу жизнь.

Она обернулась к нему вместе со стулом и высвободилась из его рук.