Чёрная обезьяна

В городе их было всего несколько, и, видя друг друга ежедневно и даже выпивая иногда вместе в старом городе, где все было дешевле, они все равно за глаза говорили друг о друге плохо.

Отец говорил, что буквы у него сидят как петушок и курочки — три, четыре или пять — на одной жердочке. А у другого переписчика буквы такие, словно дурак зашел в курятник и ударил по насесту изо всех сил палкой.

В следующий раз, разглядывая чужую рукопись, отец пожаловался, что видит здесь буквы, расползшиеся, как виноград, на который наступили ногой. К тому же в каждом третьем слове не хватает столько же букв, сколько не достает зубов у составлявшего текст писца. Лишенное нужных букв слово смешит, а всякая хорошо снаряженная мысль к окончанию фразы добирается без сандалий, распоясанная и с легкой придурью на лице.

Если почти у всех других отцов с их улицы обрастали мозолями обе ладони, то у отца мальчика были намозолены только пальцы на правой руке — три, кроме безымянного и мизинца. Иногда мать готовила отцу раствор из масел, и он там держал руку.

Отец говорил, что этой рукой кормит всех, и мальчику тогда казалось, что его вот-вот заставят облизывать грязное масло с мозолистых и окривевших в письме пальцев.

У матери тоже часто были сырые руки, но у нее сырость запястий, ладоней и пальцев была такая, словно она только что черпала рукой арбуз.

А отец за что бы ни брался — все было масляным. На одежде у него тоже всегда были жирные следы, но он и ел неопрятно, и пил словно куда-то в бороду, а не в рот. Отчего так скоро пьянел, непонятно.

Про отца же говорили, что он не гнет линию письма, которую нужно гнуть как ветвь, — а у него каждая черточка торчит как копье, оттого, видно, что все мысли у него, смеялись другие переписчики, о своем копье.

Мальчик думал, что, раз так, отец хотя бы умеет бросать копье. Но однажды хмельные отец и его друзья, решили испробовать в метании свои силы. Они упросили солдата дать им копье, отец бросил первым, оно воткнулось в землю, не долетев до деревянной стены амбара, — но даже в земле не удержалось.

Вчера ранним утром мать и отец отвратительно ругались.

Мать кричала:

— Ты был писец, а станешь подонок черни, худший из прокаженных. По тебе уже ползают паразиты!

Мальчик увидел впервые, как отец плакал и драл ногтями сырое, как телячий язык, лицо.

— Хоть бы кто-нибудь пришел и убил нас всех! — повторяла мать каким-то чужим, невыносимым голосом.

Мальчик выбежал на улицу, и здесь его поймал за рукав служка с навозным ртом.

— Ты знаешь, что твой отец больше не писец? — спросил он с ехидством. — Он работает при нечистотной канаве на вельможных дворах! Знаешь? Пока ты воруешь сливы и смотришь на мясо, свои монеты он тратит на рабынь!

Мальчик вырвался и плюнул в сторону Навозного Рта.

Он прибежал к тюрьме, но рабам еще не приносили еды — их кормили раз в день, — и поэтому они спали, уставшие от голода.

Если пройти дальше тюрьмы, то увидишь старый город.

Туда лучше не ходить одному — могут обидеть живущие там.

Безбоязненно по старому городу бродит только потерявший рассудок сын лекаря. Если в него кинуть камнем, он не заметит, только пробежит немного на танцующих ногах, а потом опять перейдет на мелкий, суетливый шаг.

Но лучше не кидать камень, потому что кто-нибудь нажалуется лекарю, и тот не придет лечить домашнюю скотину.

Сегодня, впрочем, было все равно: можно было идти в старый город, можно было кинуть камень в безумного — какая разница, если у тебя отец подонок черни, покрытый паразитами?

В старый город ведет мост. Река течет через город, из нее берут воду. Под мостом растут лилии. Если опустить лицо в лилию — запах будет ласковый и неотвязный, как от недавно умершей кошки, лежащей где-нибудь в кустах.

Сразу за мостом расползлись виноградники, но их сторожат. А жаль: там растет виноград тяжелый, как речной песок, не то что дикий. Если сорвать одну гроздь и взять из дома лепешку, то этим можно насытиться.

В старом городе улицы гораздо у́же, и на них выливают больше помоев.

Труба для стока нечистот одна на весь город — ее провели от вельможных дворов, где живут самые главные люди. Навозный рот сказал, что там, у трубы, теперь работает отец мальчика.

Если по старому городу едет повозка — она может застрять в помоях.

Тяжелые вещи горожане перевозят на мулах. Некоторые ездят на ослах. На лошадях передвигаются богатые люди. Слон в городе только один, он в годах и туп.

В старом городе живет юноша, которого отец приковал цепью к гончарному кругу, потому что он умеет делать из глины пузатые горшки, царственных всадников и веселые свистульки. Раньше юноша все время сбегал из дома, а теперь ходит на цепи, руки в глиняной корке, ногти коричневые. Кажется, его зовут Исай.

Прыгая через колеи, полные помоями, и стараясь не смотреть по сторонам, чтобы не привлекать ничье внимание, мальчик спешил в сторону крепостных стен.