Чёрная пантера с бирюзовыми глазами

– Ты к кому-то обратился, Томми? – гордо задрала та нос, делая ударение на последнем слове.

– Тьфу ты! Вэнди, покажи! Пожалуйста!

– Ну, ладно, смотри, – смилостивилась она, на этот раз неторопливо выращивая над ладонью новый шарик. Томас уселся на моё прежнее место, с интересом разглядывая диковину, а я наблюдала за ними. Вот он ткнул пальцем в шарик, который от этого взорвался искрами, и заливисто расхохотался. Вэнди вторила ему.

Тридцать четыре года? Возможно, календарных. Но я бы больше двенадцати ему точно не дала. Впрочем, я росла среди людей, провела среди них всю свою жизнь, для меня тридцать четыре – это достаточно солидный возраст, требующий соответствующего поведения. Но у этих созданий время идёт иначе. И отношение к нему другое. И для них тридцатичетырёхлетний мальчик – это нормально.

Интересно, а сколько лет Гейбу? Не то чтобы это имело для меня такое уж большое значение, в конце-то концов, мы оба бессмертные. Но просто любопытно. Выглядел он лет на тридцать. Человеческих. Если учесть, что тут взросление идёт примерно в соотношении три года за один, то ему определённо не меньше девяноста лет, а может даже и больше. Может, намного больше!

У меня слегка перехватило дыхание, когда я попыталась это осмыслить. Всего пару дней назад я вообще не подозревала о существовании бессмертных, и мозги не хотели быстро приспосабливаться к новым реалиям. Ладно, возраст – это всего лишь число. Гейб выглядит на тридцать, а не на девяноста – только это и имеет значение, остальное – мелочи.

В этот момент я заметила рядом с дверью свою сумку с одеждой. Ура, можно переодеться! Всё же боксеры Томаса – а чьи же ещё? – мне были маловаты и всё время норовили съехать с попы. Я выбрала нужные вещи себе и Вэнди, ей – из тех, что я купила для «Джереми», но они хотя бы были её размера. Когда я подошла к кровати, чтобы оставить для неё выбранную одежду, то Томас отвлёкся от игры с очередным шариком, который теперь плавал над его ладонью, и снова взглянул на меня.

– Слушай, а ты вообще-то кто? Ты холодная, значит, одна из нас. Папашиным ублюдком ты быть не можешь – в этом веке он полный комплект уже собрал, ну, кроме мелкого. Да и по возрасту ты не подходишь. Тогда чья ты? Неужели, у нас ещё один «сеятель» завёлся?

– Я не понимаю, о чём ты. Но вообще-то я не знаю, кто я такая. Я – подкидыш.

– Хммм… Очень интересно, – задумчиво протянул Томас, ткнул свой шарик пальцем, позволив ему взорваться кучей искр, после чего спрыгнув с кровати и обошёл меня по кругу, тщательно разглядывая. При этом он нахмурился и обхватил рукой подбородок, что выглядело у ребёнка так комично, что я прыснула. Он удивлённо взглянул на меня, а потом продолжил своё хождение.

– Можно попытаться вычислить твоего папашу по году рождения. Или хотя бы исключить тех, чей цикл не подходит. По крайней мере это нужно сделать с теми, у кого уже есть дети – чтобы ты случайно не сошлась с собственным братом.

Для меня это звучало полной абракадаброй, но я не перебивала, решив позже расспросить Вэнди. Она явно понимала, что Томас пытается мне сказать, но взгляд её при этом был весьма скептическим.

– Придётся поднять все наши записи о рождениях. Но это не так уж и сложно – они же внесены в компьютер. Можно будет просто составить специальную программу… Сколько тебе лет, Рэнди? Ты, похоже, ещё не совсем взрослая – не думаю, что тебе больше пятидесяти, верно?

Я была права – тут время воспринимали иначе. В понимании Томаса пятьдесят лет – это фактически детский возраст. Я покачала головой и честно ответила:

– Мне двадцать четыре.

У Томаса натурально отвалилась челюсть. Он смотрел на меня, явно сбитый с толку.

– Не парься, Томас. Она не такая, как мы, – встряла Вэнди.

– Да ладно! Вы меня разыгрываете! Ты выглядишь слишком взрослой для двадцати четырёх.

– Ну, с моей точки зрения, я выгляжу слишком юной для двадцати четырёх. Всё зависит от этой самой точки зрения.

– Но ты не человек! Ты холодная, как и мы! – он схватил меня за руку, чтобы подтвердить свои слова, но застыл, явно обнаружив что-то, расходящееся с его теорией. – Ты… ты твёрдая. Как Гейб. Ты не можешь быть такой, ты ещё слишком молода для перерождения!

– Я переродилась десять лет назад.

– В четырнадцать?! – он перевёл взгляд на Вэнди и прошептал: – Это не возможно…

Поняв, о чём он подумал, я пояснила:

– Я тогда выглядела гораздо старше, чем Вэнди. Почти так же как выгляжу сейчас. Ну, чуть моложе. Ты ведь видел человеческих девочек-подростков? Если ты ходил в школу, то должен был их видеть.

– Но они же люди! Мы другие! И ты другая. Ты не могла быть такой, как они.

– Но я была. Точно такой же, как они. Я была человеком.

– Как – человеком?

– Да вот так! До четырнадцати лет я и не подозревала, что «другая». А десять лет назад вдруг изменилась.

– Я тебе сейчас что-то покажу! – Вэнди тоже соскочила с кровати и рванула в ванную, откуда быстро выскочила, размахивая моей рубашкой. Расправив её перед Томасом, она продемонстрировала ему кровь, залившую всю левую сторону, а так же пять дыр, чьё расположение не оставляло сомнений в их происхождении.