Чёрная река

Кесса, задыхаясь от любопытства, выглянула из-за косяка. Тут аквамариновый свет был ярче и затмевал тусклые цериты у стены. В облаке синеватого сияния, в колышущейся дымке висела в воздухе, протянувшись от двери до двери и высунув хвост наружу, огромная бронированная рыба. Бугристые, будто мхом поросшие, пластины покрывали её тело, оставляя узкие прорези для глаз и широких сильных плавников. Кесса видела три из них, ещё один спрятался за дверью, и на той стороне туловища, которая была от Речницы скрыта, их навряд ли было меньше четырёх. Сомкнув тяжёлые челюсти, рыба беззвучно всплеснула толстым хвостом и медленно поплыла по воздуху, втягиваясь в дверь. Джаксы шли за ней, приподнимая плавники там, где она могла бы зацепить утварь. Аквамариновое сияние потускнело.

«Это точно не фамс,» — думала Кесса, прислонившись к стене. Её бросало то в жар, то в холод. «И даже не ро. Река-Праматерь что-то знает о них, а вот нам никто ничего не рассказывал…»

…Утром в общей зале ничего не изменилось, даже снедь была та же, и Кесса долго её обнюхивала, гадая, что это за белесая жижа, и чего туда намешали.

— Можно спуститься к Нингорсу? — спросила она, увидев знакомую Джаксу, пробегающую мимо стола. — Как он там?

— Намного лучше, — закивала Джакса, широко улыбаясь. — На рассвете ему принесли рублёного мяса. Посмотришь, чтобы он всё съел. Молоко ему не на пользу, а вода сейчас дрянная, — отнесёшь ему яртисовый отвар.

«Вода…» — Кесса вздрогнула, вспомнив бронированную рыбу.

— Скажи, кто такие Вайганы?

— Друзья, — вмиг помрачнела Джакса. — Так же, как и мы, скрывающиеся от Агаля. Ты не спала ночью?

— Я никогда не видела таких существ, — покачала головой Кесса. — Должно быть, они очень сильные. Можно посмотреть на них?

— Они не любят жара, чужого дыхания и лишних взглядов, — нахмурилась Джакса. — Если дверь будет открыта, загляни, если нет — отойди.

На яртисовый отвар Джаксы не поскупились — Кесса спускалась в погреб с полным ведром, стараясь не расплескать его. Дверь была приоткрыта, из-за неё доносилось сосредоточенное чавканье, изредка прерывающееся рычанием. На скамье, застланной досками, как и вчера, лежал Нингорс, но теперь он развернулся, свесил голову и руку к чану с мясом, зачёрпывал и ел. На покрытой светлеющими шрамами спине топорщились отросшие шипы, вдоль них начала пробиваться тёмная шерсть.

Второй Алгана сидел на полу, рядом с чаном, время от времени опуская в него клыкастую морду. Рваные раны на шее и груди затянулись, только рука ещё не слушалась и по-прежнему висела вдоль тела, примотанная теперь уже к одной дощечке — вторую убрали. Проглотив мясо и подняв голову из чана, он коротко взрыкнул и издал несколько лающих звуков. Нингорс, зачёрпывая еду полной горстью, ответил похожими звуками и слизнул мясо с ладони.

На звук шагов обернулись оба хеска, и Нингорс, увидев Кессу, усмехнулся во все клыки и рявкнул на сородича — тот отпрянул от чана и навострил уши.

— Иди сюда, детёныш, — сказал хеск, повернув голову к Речнице. — Садись, ешь. Тебя там хоть накормили?

Он подцепил лапой чан и подвинул к Кессе. Запах свежей крови и потрохов ударил ей в ноздри.

— Ешь ты, Нингорс. Тебе надо лечиться, — покачала она головой, стараясь не заглядывать в чан. — Я принесла вам воды. Ох ты! У тебя уже есть грива! А можно посмотреть крыло?

Хеск ухмыльнулся и свесился с лавки, резким движением разворачивая крылья. Кесса осторожно взялась за хрупкий остов и погладила нарастающую перепонку. Кожистый покров рос от кости, и его тонкие розоватые края трепетали, готовясь сомкнуться и намертво срастись.

Второй Алгана отпил из ведра, издал несколько лающих и рычащих звуков, приподнял сосуд и подставил под морду Нингорса. Тот немного выпил, фыркнул и сполз ещё ниже — теперь он держал полтуловища на весу, опираясь на руки. Рыжеватая шкура, лишённая шерсти, казалась непривычно тонкой, просвечивающей насквозь, Кессе даже боязно было её трогать.

— Теперь я похож на знорка, — шевельнул отросшими усами Нингорс. — Как вы живёте в такой коже? Дичь какая-то, хоть на глаза не показывайся…

— Грива уже растёт, скоро будет и шерсть, — пообещала Речница, присаживаясь на пол рядом с лавкой. — А как твоя рука? Я думала, её напрочь отгрызли.

Она обратилась к второму Алгана, и тот, покосившись на Нингорса, подался назад и негромко рявкнул. Нингорс положил руку на плечо Кессы.

— Можешь говорить, Могнон. Шинн — мой детёныш, мы летим вместе. Могнон — из Холма Змеиного Ручья, мы жили по соседству. Он был в моей стае, когда я впервые полетел с Икеми. Она прокусила ему тогда кончик крыла…

Нингорс ухмыльнулся во всю пасть, вспомнив что-то радостное и весёлое. Кесса мигнула.

— А теперь я отгрыз тебе всё крыло, — насупился Могнон. — Икеми, наверное, съест меня живьём. Где были мои глаза?! Агаль — проклятая зараза, выедает череп изнутри…

— Ты сам никогда бы не напал на родича, Могнон, — сказала Кесса, протянув руку к его плечу. — Это всё из-за Волны.

— Ты чудной детёныш, — шевельнул ухом хеск. — Такой маленький и слабый. Ты совсем ничего не боишься?