Чёрная шляпа (СИ)

— Да я не умею танцевать, идиота кусок! — выругалась Зои, выкидывая причудливые коленца.

Мы с Грегом загнулись пополам от смеха.

— Я тоже не умею, — перекричал её Эрик.

— Тут все не умеют! — подхватил Саймон и схватил меня.

— Ну ты и лох без пары, Грег, — сказал он оторопевшему Грегу.

— А у меня тоже пара есть, — не растерялся Грег и принялся танцевать с плюшевым мишкой, отобранным у какой-то малявки.

— Вот это красавица, — восхитился Эрик, — Завидую!

В отместку Зои закружила Эрика со всей дури и отпустила, так что он врезался в шкаф и на него попадали тетради и листочки.

— Так тебе и надо, — с мрачным удовлетворением сказал Грег.

— Да ты просто зверь, — осклабился Саймон.

— Если станционар объявится, которому приспичит лечь сюда, надо бы попросить его принести новые диски, — сказала я, — А то старьё у нас одно. Прямо машина времени какая-то!

— Ты не понимаешь! В этом и есть вся суть! — вдохновенно сказал Эрик, — Барахлящий проигрыватель, потертые диски… Просто сказка, не правда ли, любительница музыкальных магазинов?

— А кого ты бы хотела? — спросила Зои.

— Бритни Спирз, — сказала я, — И Леди Гагу.

Парни присвистнули. Зои уважительно закивала.

— Зато я знаете, че покажу? — спросил Эрик, — Блейн нашел.

Он отвел нас в свою комнату. Порылся в тумбочке. Вывалил: гербарий из осенних листьев, радиоуправляемый вертолет, пульт от радиоуправляемого вертолета, батарейки от пульта от радиоуправляемого вертолета, рисунки дирижаблей, книжку про виды удобрений и их применение, справочник по химии, полосатый носок, клоунский колпак, баночку белил.

— Нихрена себе арсенальчик, — присвистнула Зои, — Неудивительно, что ты самый невыносимый тип в округе. У тебя даже радиоуправляемый вертолёт есть!

— Будешь хорошо себя вести — дам погонять, — подмигнул Эрик, — Во, нашел.

Он вытащил детину 20-го века. Весь пыльный, грязный, вонючий, громоздкий, со множеством ящиков, кнопочек и колёсиков, да ещё и с длиннющей антенной впридачу.

— И как это недоразумение работает? — поинтересовалась я, — Не завидую аллергикам!

— Да уж, — проворчал Грег, зажимая нос.

Эрик воткнул внушительную вилку на не менее внушительном проводе в розетку. Покрутил колёсико. Раздалось шипение.

— Разве тут поймаешь что-нибудь? — нервно захихикала Зои, — Ой, насмешил. Когда это у нас что-то нормально работало?

— Не бузи, — сказал Эрик, — Лучше, кто-нибудь, помогите мне поставить его на окно.

Мы с Саймоном и Эриком, кряхтя, водрузили радиоприёмник на подоконник. Саймон покрутил колесо.

— Осторожней, Саймон, — приговаривал Эрик, — Станцию ловить — это целое искусство! Как ювелирное дело, например. Требует высшей точности и живого ума.

— Без тебя знаю, — огрызнулся тот.

Раздалось невнятное пение. В понимании Эрика лучшего и пожелать нельзя. Он прокричал троекратное «ура» и сказал, что теперь радио будет всё время работать, кроме ночи.

— А нам попользоваться? — жалобно спросила я, — Мне музыка не помешает. Даже такая.

— Вот за «даже такую» я и не дам, — обиделся Эрик.

То, что июнь будет чудесным, я поняла ещё в начале мая. Он и был чудесным. И ещё только начинавшая входить в силу жара, и ласточки, и веснушки на щеках, и мимозы, и сандалии, и раскаленный асфальт, и зелень, купающаяся в солнечном свете, и нагретая на поверхности вода в бочках, и газировка со льдом, и панамки, и тенистая аллея и галькой, и скрипящий качели. Иногда там появлялся странный мальчик. Сколько бы людей не было вокруг, его никто не замечал. И он никого не замечал. Он вел себя так, словно на качелях рядом кто-то качался. Иногда они тоже тихо покачивались.

— Ты кто? — не выдержав, спросила я у него.

— Я? — переспросил мальчик, — Здесь никого нет.

— А с кем я тогда разговариваю? — спросила я.

— Сама с собой, — фыркнул мальчик.

Больше я от него не добилась ни слова.

— Оставь ты его в покое, — вздохнула девочка с сухой веткой в волосах, — Он почти что сиамского близнеца потерял.

— Да ну? — ошеломленно спросила я.

— Ну, не близнеца, а возлюбленную, — дернула плечами девочка, — Но суть всё та же.

Так я и познакомилась с Мариам.

Мариам — хрупкое существо, которое очень легко сломать, разбить на кусочки, как старинную вазу. Она любила пластинки, трещотки, бубны, лошадей и пшеницу. Мальчик с качелей каждый вечер оставлял ей у изголовья кровати ветку, которую она вплетала в волосы. Зачем, я так и не поняла. Но то, что между ними была особая связь, было видно невооруженным глазом. Тут и Блейном быть не надо.

— Просто я его понимаю, — сказала Мариам в ответ на мой немой вопрос, — Это влюбленные-сиамцы. Один не может существовать без другого. Вот он и исчезает. Вся надежда только на Ночь, Когда все Двери Открыты.

— А что за ночь? — полюбопытствовала я.

— Ты поступила сюда когда?

— В феврале, — сказала я.

— Значит, пропустила всё веселье, — сказала Мариам, — Я здесь на учете раньше состояла. Ночью к ребятам сбегала. Тут и эпидемия была жуткая, в результате которой умерла девушка. Кларисса принесла заразу.

— Да, она вроде как проболела месяц, — вспомнила я, — Уроки пропускала, зато на заседания клуба приходила. А иногда не приходила. Своенравная девица.