Чёрная топь

— Так вы ж там, небось, кружным путем оказались, — Лиду вовсе не удивила его осведомленность. — А тут напрямую можно, огородами. Я покажу дорогу.

— Лида! — Лыткарев явно не пришел в восторг от этой идеи.

— Николай Кондратьевич, по-моему, нет ничего страшного, если Лида нас проводит. Среди бела дня, — добавил Сергей. Он уже взвесил «за» и «против» и решил, что визит к доктору уж явно не опасней визита в местную милицию или мэрию — а Алекса желательно как можно скорее поставить на ноги.

Лыткарев хотел было что-то сердито возразить, но затем вдруг махнул рукой, повернулся и пошел в дом.

Алекс еще немного посидел на крыльце, затем Сергей помог ему подняться. Обняв Коржухина правой рукой за плечи, хичхайкер похромал вперед, следом за уверенно шагавшей Лидой.

Пройдя с полсотни метров по улице Ленина, они нырнули направо в очередную щель между заборами, за которой начиналась узкая заросшая тропка. Слева и справа тянулись то покосившиеся плетни, то ржавые проволочные сетки, а то и глухие дощатые заборы. Кое-где тропинка совсем терялась в зарослях лопухов, репейника и крапивы; и если последнее обстоятельство не могло волновать Сергея и Алекса с их брюками, то юбка Лиды заканчивалась лишь чуть ниже колена, а чулок в эту летнюю жару она, естественно, не носила; тем не менее, девушка бесстрашно шагала вперед. Сергей, впрочем, предпочел бы иное проявление бесстрашия — однако дочь Лыткарева по-прежнему не склонна была что-либо рассказывать, хотя здесь их уж точно не мог услышать никто посторонний.

К больнице они вышли сзади, миновав захламленный пустырь, где среди каких-то полусгнивших ящиков, вросших в землю железяк, обломков мебели, линялого тряпья и прочего частично уже скрытого репейником мусора покоился насквозь проржавевший остов «эмки». На единственной уцелевшей бурой дверце кто-то старательно процарапал неизменное трехбуквенное сочетание. От всего этого безобразия больницу отделял неширокий овраг, через который переброшен был дощатый мостик; за оврагом Лида свернула направо и, дважды обогнув углы каменной ограды, вывела своих спутников на ту самую тропинку, которую они видели, когда приезжали сюда на машине.

Не доходя до главных ворот, девушка остановилась перед калиткой.

— Здесь пройдете по дорожке к левому флигелю и там на крыльцо, — напутствовала она и, не дожидаясь ответа, повернулась и легкой походкой, чуть ли не в припрыжку, отправилась обратно. У Алекса тут же мелькнула мысль, что ей не очень-то хочется встречаться с хорошим врачом Борисом Леопольдовичем — но рука Сергея уже протянулась к калитке. Протяжно скрипнули петли.

В этой части больничного парка росли невысокие сосны; их длинные пожелтевшие иглы устилали узкую тропинку. В воздухе стоял приятный запах хвои. Несомненно, прогулки здесь были вполне благотворны для здоровья, однако в это время в парке не было видно больных. Поначалу Сергей не придал этому значения, однако, проходя мимо единственной на этой дорожке скамейки, заметил, что она тоже засыпана иглами; там лежала даже пара маленьких шишек, и вид у них был гнилой и влажный. Похоже было, что на эту скамейку давно никто не присаживался.

Наконец они добрались до невысокого, в две ступеньки, крыльца флигеля, и Коржухин потянул на себя дверь, на сей раз отворившуюся беззвучно. Они оказались в обычном холле медицинского учреждения, с окошком регистратуры впереди, небольшим, на полдюжины вешалок, гардеробом справа и уходившим налево коридором. Гардероб был, естественно, пуст по летнему времени; однако никого не было видно и в регистратуре. Сергей просунул голову в окошко и с недоумением оглядел комнату, имевшую совершенно заброшенный вид: полки картотечных шкафов были совершенно пусты, равно как и стол регистраторши; стула не было вовсе. Сергей провел пальцем по пыльной поверхности стола, осмотрел грязный палец и вытер его о штаны.

— Похоже, тут сегодня неприемный день, — пробормотал Алекс, который стоял, держась за стену.

— Наверное, действующая регистратура в главном корпусе, — пожал плечами Коржухин. — Но Лида почему-то направила нас сюда. Ну, раз уж пришли, давай все тут осмотрим. Дверь была незаперта, значит, кто-то здесь есть…

— Пойдем-ка лучше назад. Дверь ловушки, знаешь ли, тоже обычно не запирают.

— Убежать ты, с твоей ногой, все равно уже не сможешь, — логично возразил Сергей. — И вообще, я помню, что Игнатьев — странное место, но давай все-таки не впадать в паранойю, — он решительно двинулся по полутемному коридору, оставив Алекса на прежнем месте. Миновав засиженный мухами настенный «Санпросветбюллетень» с незамысловатыми стихами типа «Доктора говорят: папироса — это яд!» и рисунком черных легких курильщика, а затем — выход на лестницу, Сергей подошел к двери кабинета номер 1 (ничего, кроме номера, табличка на двери не содержала), постучал, затем подергал ручку — без всякого успеха. Тот же результат ждал его с кабинетами 2 и 3. Уже без особой надежды Сергей дернул дверь кабинета номер 4, находившуюся в торце коридора — и так вдруг легко распахнулась.