Чёрная вдова

Эдик понял, что разыгранная как по нотам «трагедь с комедью», замешанная на героине, была полностью под контролем Шелковникова. До него давно дошло, что менты были настоящие, но прикормленные братками. Ясно было и то, что на него навесили несуществующий долг, сумму которого пока не озвучили, и что этот долг придется отрабатывать, иначе… Что будет в том случае, если он откажется, Эдвард прекрасно осознавал. Не надо быть семи пядей во лбу, чтобы после той подставы понять, сколь прочна связь между представителями полиции и криминального мира.

За пять месяцев он заработал кругленькую, по меркам братвы, сумму, но у него хватило ума, несмотря на молодость, не швыряться купюрами в ресторанах и барах, не демонстрировать, что у него появились лишние деньжата. Часть их он периодически подкидывал матери, повторяя каждый раз легенду о щедром заказчике, который остался доволен ремонтом автомобиля. Тетке тоже помогал материально, ловко обосновав свои периодические поездки в Россию необходимостью доставать более дешевые запчасти для машин. Она, не соображая в этом ничего, безоговорочно верила Эдику.

В свободное от поездок время он продолжал работать у Чекана. Так велел Грэг, предупредивший, что Колян не вякнет ничего против. И еще Грэг попросил, правда просьба была больше похожа на приказ, хотя и преподнесена в весьма корректой, свойственной Грэгу манере, с пацанами — он имел в виду тех, кто крутился у Родиона Александровича в «шестерках», — нигде не светиться:

— Меня тут просили передать тебе, что все, парень, идет нормально. Тобой довольны. Думаю, поднимешься со временем. У тебя характер есть, и понятие. Родион таких в обиду не дает, уважает, ценит. Ты только вот что: с Вальком, с Михой или с Алексом никуда не ходи. Репутацию, старик, беречь надо. Проколешься — все коту под хвост полетит…

Что «все», Эдик понимал. Родиону Александровичу во что бы то ни стало надо было сохранить его в качестве надежного, не запятнанного приводами в полицию, канала доставки наркотиков. Доверие к Эдику росло: последние несколько раз он уже не просто сгрузил товар в автомобиль Грэга, а доставил, следуя указаниям последнего, по адресу. Ему поверили настолько, что показали «кладовщика» — маленького, совершенно неприметного сухонького человечка неопределенного возраста с цепким ледяным взглядом бледно-голубых, словно выцветших, глаз — и квартиру, служившую перевалочным пунктом.

Предупреждение по поводу Валька и его отмороженных дружков оказалось, в общем-то, лишним, потому что Эдварда компашка Валька не устраивала. Гнуть пальцы, как они, и хвастаться своей крутизной он не собирался. Эдик вообще старался избегать этих отморозков, особенно после одного случая, невольным свидетелем которого ему пришлось стать.

…Как-то вечером, вскоре после первой поездки в Россию, он пригласил Юльку в бар. Они спокойно болтали о том, о сем, со смехом вспоминая детство и свои шалости, и пили — он пиво, Юлька коктейль.

— Я сейчас вернусь. — Юлька встала и, медленно пробираясь между танцующими парами, направилась в дамскую комнату. Вернулась она быстро, очень злющая. — Эдька, там этот твой знакомый торчит у двери как пень, не пускает меня в туалет, говорит, что авария произошла. Врет, козел, по роже вижу. Скалит зубы и за ручку двери держится.

— Ну так иди в мужской…

— Ты что, рехнулся? Там же ребята, а мне что — лопнуть? Или иди разберись с этим придурком, или постой около дверей мужского туалета, покарауль.

Эдвард вышел в фойе и, глянув в сторону дамской комнаты, понял, что там что-то происходит.

— Постой-ка здесь, не высовывайся, — велел он Юльке. — Ты что здесь торчишь? — спросил он Валька, стоявшего на стреме и закрывавшего своей мощной спиной дверь.

— Тебе-то что? Где хочу, там и стою, — гадко осклабился тот. — Тебе что, отлить надо? Тогда проходи. — И резво отворив дверь, подтолкнул к ней Эдварда. — Присоединяйся…

На кафельном, зашмыганном десятками ног полу, на четвереньках стояла совсем молоденькая девушка. Один из парней насиловал ее, стоя сзади, второму она, давясь и захлебываясь, делала минет. Одежда девушки валялась в стороне, бюстгальтер болтался на талии, трусики — на грязном полу. Заплаканное совсем детское личико, рассеченная под глазом кожа и кровь на щеках и возле рта говорили о том, что над девушкой издевались.

Один из насильников — Эдвард неоднократно видел его вместе с Вальком и знал, что зовут его Макс, — скосил глаза в сторону Эдика.

— А-а-а, Эдька… Ты тоже? Подожди, счас кончу, и ты ее трахнешь. Может, и Валек захочет второй заход сделать…

— Вы что, совсем спятили? — спросил растерявшийся Эдик, понимавший, что ему одному не справиться с компанией разгоряченных алкоголем и сексом мерзавцев. Надо было что-то срочно предпринять, и Эдвард быстро сориентировался:

— Быстро сматывайтесь, кто-то полицию вызвал. Я с ней сам разберусь…

Насильник, матерясь, оттолкнул девушку и, на ходу застегивая джинсы, вылетел из туалета. Через секунду туда влетел разъяренный Валек.

— Ты чо, крутой стал?! Да я тебя…