Чёрная зима

Тем временем от полуоткрытой двери дома, которую держал в поле зрения второй воин-охранник, отделилась почти невидимая тень, то и дело исчезающая в порывах метели. Гароа насторожился, но шёпот воина-охранника подсказал, что это свой.

- Дома пусто, - прошептал разведчик, опустившись на корточки рядом с Гароа.

Все четверо затем поднялись и быстрыми перебежками добрались до крыльца дома, чтобы ввернуться в узкий дверной проём.

Здесь Гароа быстро разослал воинов по постам – следить, чтобы во время подготовки к ритуалу и его проведения никто из вампиров не захотел бы облюбовать этот дом под собственное укрытие. Сам остался в помещении и в первую очередь помог магам убрать с середины земляного пола всё, что помешает создать магический рисунок, лишающий вампиров крыльев. Работать старались тихо, чтобы даже плохонький шорох не привлёк к дому враждебного внимания. И, наконец, маги попросили Гароа отойти в сторону и не мешать тем, кто готовит убийственный сюрприз для врага.

Глава 16

Астигар магов не сторожил, пока воины его группы проверяли отобранный для ритуала дом с точки зрения безопасности. Он вынужденно сторожил Таллию. Как-то так получилось, что отец девушки вновь пропал. Астигар подозревал, что тот стал частью одного из охранных отрядов. А ещё подозревал, что тот сбежал от любимой, но своевольной доченьки. Так что сама Таллия естественным образом стала заботой Астигара. Сначала он понять не мог, почему решительная, но осторожная девушка вдруг превратилась во взбалмошного подростка. Она лезла во все опасные дыры, рвалась убивать всех встречных вампиров, а те, радостные, – её.

Потом Астигар постепенно начал прозревать: девчонка не просто лезет в потенциально смертельные порой ситуации – она яростно доказывает старшему сыну правителя Итерри, что имеет полное право стоять рядом с ним. Как воин с воином. На равных, как было во дворах оружейных мастерских.

В общем, когда пришли к нужному дому, Таллия даже не подумала о том, что опытным воинам она доставляет огромное беспокойство, пока не отстаёт от них.

Так что уже на крыльце дома, у входной двери, воины умоляюще взглянули на Астигара. Даже Колдо, который вроде как смирился с присутствием Таллии, выглядел довольно плачевно: в смысле – он уже старался держаться от неё подальше. Хотя Астигар видел, что человеку хочется помочь другу с девушкой и он с трудом удерживается, чтобы не сделать ей замечание. Как сейчас, например, когда девчонка-то немедленно рванула к входной двери и теперь копошилась над запором, пыталась вскрыть его, для чего просовывала лезвие ножа между плохо пригнанными поскрипывающими досками.

Призывавший Таллию к соблюдению дисциплины ещё во время пути к этому дому, Астигар больше не стал дожидаться, подчинится ли она его увещеваниям. Жестом показал одному из разведчиков спуститься с крыльца и временно занять место рядом с магами, ожидавшими, когда им обезопасят место будущего ритуала. А сам поднялся на крыльцо, к расступившимся воинам, вздохнул, глядя на склонившуюся перед запором девчонку, – и в два жеста жёстко обездвижил её, ко всему ещё и прижав её к себе мёртвым захватом, чтобы не дрыгалась. От неожиданности Таллия только удивлённо пискнула.

Таща её с крыльца всё так же прижатой к себе, Астигар ровно сказал:

- Мы с тобой сторожим магов!

- Но я хочу убивать вампиров! – строптиво возразила девушка.

Астигар поставил её на ноги и тяжело надавил на плечи, заставив сесть на корточки, как и остальных.

- Разница между ребёнком и взрослым, - монотонным менторским тоном начал он, - в том, что ребёнок стремится делать то, что ему нравится. В то время как взрослый выполняет поставленную перед ним задачу.

Колдо, отвернувшись и улыбаясь, сделал вид, что смотрит куда-то в сторону, как и воины-эльфы.

Девушка, только что открывшая рот что-то выпалить, сердито замолкла, а Астигар усмехнулся про себя: его старый учитель письма и числосложения любил приговаривать, что дитя видит узко, и только взрослый может понимать происходящее в целом. Тогда, будучи юнцом, Астигар и впрямь не больно-то вслушивался в нравоучения старого учителя. Цепляло главное: его (ребёнка!) противопоставляли тем взрослым, на которых так хотелось походить! На которых так хотелось равняться! Манёвр старого учителя всегда срабатывал на юном ученике, порой слишком энергичном во вред учёбе.