Чёрное копьё

Отряд в молчании двинулся дальше. Нельзя сказать, чтобы у хоббита спала пелена с глаз после встречи с Великим Орлангуром. Он и так догадывался о многом — и теперь, когда всё наконец встало на свои места, пора сомнений и колебаний кончилась и нужно было действовать, он внезапно ощутил странное, неестественное спокойствие — неведомое отступило, теперь они были лицом к лицу с противником, который по крайней мере перестал быть загадкой. Они могли предвидеть его поступки, они почти наверняка знали, что он предпримет в последующие несколько месяцев. Оставалось только действовать. И хотя задача теперь стала куда сложнее — попробуй отыщи этого Вождя в Средиземье! — но в то же время и понятнее: теперь можно было просто взять в руки меч и сражаться. Гондор? Очень хорошо, пусть будет Гондор. Постараемся поднять там тревогу, а если не удастся — что ж, судьба наша, видать, ждёт нас у стен Дол-Гулдура…

После сильного напряжения наступала реакция. Загадки были решены, впервые за многие месяцы дорога выглядела прямой и ясной, и хоббит даже зажмурил глаза от удовольствия, точно греясь на ласковом солнце. Томительная неопределённость кончилась, они точно знали, что им теперь делать. Оставалось только одно, слегка беспокоящее Фолко: что происходит с Малышом?

Весь день отряд пробирался на юго-восток. Позади остались чёрные разливы болот; мало-помалу они выбрались на открытые места. Чувствовалось, что земля тут давно не знала эльфийской заботы: на многие лиги простёрлись редкие хвойные леса, сосны и ели жадно тянулись вверх полуголыми стволами, почти лишёнными веток. Равнины кончились, местность вздыбилась крутобокими холмами, перевитая голубыми жилами бесчисленных ручьёв. Не было видно никаких троп, однако Форве ехал уверенно, по одному ему ведомым признакам отыскивая дорогу.

По пути Торин несколько раз пытался вызвать Малыша на разговор, однако тот отмалчивался, и всё, что от него смогли добиться, — что драконам он всё равно не верит.

Наступил вечер. Эльфы с привычной им ловкостью накрыли ужин, умудрившись превратить неказистую лесную поляну в роскошный зал сказочного замка. Мягкий серебристый свет растекался по стволам, и они казались дивно украшенными колоннами; уже начинающая жухнуть осенняя трава вдруг озарялась тёмно-изумрудным отсветом, и даже торчащие из земли старые древесные корни приобретали очертания каких-то прекрасных существ, застывших в стремительном беге. Эльфы умели облегчить душу — все тревоги уходили, тонули в глубинах памяти; наступало время отдыха, и в нём не было места тёмным мыслям.

Наслаждаясь покоем и отдыхом, Фолко прикорнул на одеялах; Амрод, один из лучших менестрелей принца, запрокинув к звёздам красивое, словно точёное лицо, негромко начал древнюю песнь — о судьбе Голубых Магов, ушедших далеко на восток и павших в неравной борьбе со Злом Саурона; и едва хоббит прилёг поудобнее, приготовившись слушать, как ощутил чувствительный тычок в бок. Над ним стоял Торин, и лицо гнома не предвещало ничего хорошего.

— В чём дело? — нехотя проговорил Фолко, морщась. — Чего тебе не сидится?

— Вставай! Нужно поговорить с Малышом. Я не понимаю, что с ним творится. Мы идём не на прогулку и должны доверять товарищу полностью, а если не доверяем — то это уж не товарищ, а наполовину враг. Я не намерен отступать. Идём! Нечего ему таиться и отнекиваться. Если мы чем-то виноваты перед ним, пусть скажет прямо, а не дуется, как мышь на крупу.

Кряхтя, хоббит поднялся и потащился за неугомонным Торином куда-то в самую глубь окружавших поляну зарослей. Малыш уже сидел там, угрюмый и готовый к отпору. Видно было, что ему, как и хоббиту, очень хочется убежать, но если Фолко просто мечтал бездумно поваляться в своё удовольствие под дивные звуки эльфийской песни, то Малыш изо всех сил пытался не допустить этого разговора.

— Ну теперь говори! — приказал Торин.

Маленький Гном набычился, и Фолко понял, что Торин с самого начала взял неверный тон. С Малышом никогда нельзя было разговаривать, отдавая непререкаемые приказы.

— Что говорить-то? — зашипел Малыш. — Угомонись, Торин, какая муха тебя укусила? Что ты от меня хочешь?

— Хочу знать, почему ты не пошёл с нами к Орлангуру, — невозмутимо сказал Торин. — Я уже говорил хоббиту и повторю тебе: мы должны доверять друг другу полностью. Я не понимаю тебя! Чего ты испугался? Ты же не хуже меня знал, что это не просто дракон.

Малыш молчал, нервно кусая губу. Гномы вообще на редкость выдержанные существа, и уж если кто-то из них прилюдно кусает губы или, скажем, краснеет — это значит, что дело действительно очень серьёзно.

— Ну, а что изменится, если я не отвечу на твой вопрос? — прищурился Маленький Гном.

— Я бы очень огорчился, — негромко ответил Торин. — Мы прошли вместе такой путь, какой не выпадал, наверное, на долю ни одного из гномов Северного Мира. Мы были одним целым, и когда мы сражались, то ударяли, как одна рука! Что же теперь встало меж нами? Я не понимаю: отчего ты не хочешь ответить?

Малыш молчал, опустив глаза. Рука его стискивала рукоять меча.