Чёрное копьё

После неожиданной встречи с четырьмя подозрительными путниками идти роханцам стало куда тяжелее. Округа внезапно заполнилась многочисленными вражескими дружинами, и Эофар только скрипнул зубами, когда ему доложили, что все шарящие вокруг Олмеровы молодцы явно кого-то ищут. У хоббита вдобавок не шла из головы странная схожесть имен: Олмер — Олвэн…

Впрочем, такие имена на востоке не редкость, подобно тому, как большинство роханских начинаются на «Эо». И всё же со странными попутчиками-пленниками дело явно обстояло нечисто.

Прошло три дня, а на север удалось продвинуться едва на два десятка миль, почти всё время приходилось прятаться. Однако нет худа без добра — облавы в недальних окрестностях загнали к горам ещё один роханский отряд, почти в триста пятьдесят воинов, и удача впервые улыбнулась воинам Марки, устроив им такую встречу.

Обнимались, жадно вопрошая друг друга о судьбе друзей и знакомцев; вызнавали последние новости. Их у новоприбывших оказалось немало — они шли более торной дорогой и при случае не упускали «языков».

Король действительно пал, пал, как истый воин, на поле брани; погибли и двое его сыновей, средний и младший. Однако старший, Эодрейд, Первый Маршал Марки, сумел прорваться с полком гвардейцев из вражеского кольца. Принц спасся, уйдя на север, и теперь собирает остатки роханского войска. Есть вести и от Наместника — он скорым маршем ведёт навстречу Олмеру многочисленное арнорское войско. Враги же рассыпались по степной дороге широким веером в поисках корма для лошадей. Командир прибывшего отряда, сотник Эолен, не расстался ещё с надеждами на лучшее будущее. Он назвал и место сборного пункта, куда стекаются все прорвавшиеся роханские воины. По его подсчётам, на Исенской Дуге полегла почти половина воинов Марки, но всё же Эодрейд мог рассчитывать тысяч на тридцать бойцов.

Слова Эодена встретили тяжким молчанием — смерть короля, пусть и достойная, была ударом. Люди были потрясены — на время внимание их было отвлечено, и потому лишь Маленький Гном услыхал подозрительное шевеление в кустах; и прыжок его сделал бы честь самому Берену.

В зарослях раздались громкий треск, кряхтенье и неразборчивые ругательства Малыша. Потом кто-то вскрикнул — и сразу наступила тишина. Роханцы в недоумённом раздражении обернулись — и на прогалину выбрался чрезвычайно довольный собой Маленький Гном, держа за шиворот Олвэна, мотающегося, точно тряпичная кукла.

— Этот паршивец подслушивал, клянусь Морийскими Молотами! — загремел Малыш. — Подслушивал и хотел сбежать!

Другой рукой гном швырнул на траву только что сорванную с парня дорожную суму. Завязка раскрылась, выпало несколько хлебов и кусок вяленого мяса.

Раздался глухой гневный ропот.

— Так-так, вот оно, значит, что! — протянул Эофар, подступая к Олвэну, по-прежнему не подававшему признаков жизни. — Так, выходит, никакие они не мирные странники? Где это он нож-то ухитрился достать, еду украсть? И что это с ним? — Сотник наклонился, вглядываясь пристальнее. — Ну и рука у тебя, почтенный, вечно вы, гномы, бьёте так, что из «языка» и дух вон…

В лицо брошенному на землю юнцу плеснули водой. Левая щека его быстро заплывала сине-чёрным кровоподтёком; однако после вылитого на него ведра воды он застонал и очнулся.

— А теперь говори! — жёстко сказал Эофар, хватая парня за подбородок рукой в кольчужной рукавице. — Зачем ты следил за нами и куда собирался бежать?

— Это и так ясно, — встрял Малыш. — Он услыхал, где именно собирается роханское войско, и решил поспешить с ценными сведениями — за наградой к Олмеру!

Олвэн приподнялся на локте, с ненавистью глядя на окруживших его роханцев. Несмотря на сверкнувшие кое-где ножи и мечи, он не ответил ни слова. Эофар и Эоден переглянулись.

— Железо калите, — распорядился Эофар.

Однако воины не успели выполнить этот приказ. Подбежал один из дозорных:

— С юга прут орки. Много, на глаз, тыщи три. Идут прямо на нас, каждый овраг обнюхивают…

— Ладно! — рубанул ладонью Эофар. — Снимаемся. С этим после разберёмся.

Лагерь свернули без спешки, но и не мешкая. Опасности пока не было — от орков конница легко уйдёт. Двинулись хорошей рысью, уклоняясь к горам. Леса поредели, дважды отряду пришлось пересечь широкие степные языки. И их заметили. Далеко слева осталась какая-то деревня, в ней вроде бы кто-то копошился; у всадников зачесались руки — но бой давать было нельзя, имея на плечах тридцать сотен орков… А когда в лесу скрылся последний всадник, над деревней недвусмысленно поднялся сигнальный дым. Эофар скрипнул зубами и приказал ускориться.

Редколесье хуже защищало их от вражеских дозоров, зато позволяло прибавить ходу коням, в чаще верховому простора нет. Роханские кони перешли на свою знаменитую крупную, широкую рысь, которой могли идти сутки без отдыха. Эофар хотел как можно дальше оторваться от орков.