Чёрное копьё

Тот замахнулся топором. Но Вождь ответил выпадом столь молниеносным, что никто не смог даже заметить его начала. Огненная полоса перечеркнула грудь Наугрима, рассекла надвое его топор, прожгла доспех и глубоко погрузилась в тело.

Ударил гром, ослепительная молния лопнула в небе, и всему оцепеневшему от ужаса отряду Барахира привиделась стоящая на вершине бугра высокая, мрачная и страшная фигура, наделённая великими враждебными силами Вековечной Тьмы, пребывавшими как сущность ещё до творения Илуватаром этого Мира. Словно река, наконец прорвавшая долго сдерживавшую её запруду, овладевала Олмером эта сила.

Наугрим упал беззвучно. И последнее, что успели сделать его соратники, прежде чем их накрыл яростный вал подскакавших запасных истерлингских сотен, это подхватить тело своего предводителя на руки, выдернув его из-под занесённого пламенеющего Меча Тьмы.

А затем свежие силы Вождя ударили на остановившийся и попятившийся отряд Барахира. Вновь пошла жестокая сеча — ощетинившись копьями, защитники Серой Гавани медленно отступали к городу. Главное дело вылазки было сделано: две башни сгорели, третью хоть и не успели подпалить, но закинули на вершину несколько десятков прочных цепей с железными крючьями, схватились, считай, половиной отряда, напряглись, крякнули — и башня медленно, словно нехотя, со скрипом и треском, повалилась набок, захрустев всеми балками и распорками. Полностью она не развалилась — крепко ладили мастера-басканы, — но поломано в ней было изрядно, и пока ещё враг приведёт её в порядок…

Отступали к воротам, медленно пятились, отпихиваясь копьями от наседавших конников. Счастье, что Вождь отвёл потрёпанные хазгские отряды, сберегая их для решительного штурма.

В тот вечер в городе царило ликование. Штурм отбит, осадные башни врагу придётся рубить заново; да и потери у него велики. Бесчувственного Наугрима, ходил слух, гномы-таки вынесли со смертного поля, но сам хоббит этого не видел и не мог сказать, правда это или нет.

Странный это был вечер. Под ногами вздрагивало, иногда доносились какие-то подземные звуки, тяжкие и глухие, точно удары увесистого деревянного молота по плотно увязанному снопу — это грызли скалу Пожиратели, а навстречу им вели сложную сеть контрподкопов гномы Лунных Гор. И в любой момент кажущиеся несокрушимыми стены могли рухнуть, рассыпаясь в пыль, от небывалой подземной судороги. Фолко боялся и помыслить, что произойдёт, когда вода соединится с огнём в тесном пространстве подземных каверн.

В Море, за линией далеко вынесенных от берега, укреплённых не хуже городских стен молов, грозно стояли тесной цепью корабли Скиллудра и его соратников; стояли, ждали, но пока не нападали. И все суда Кэрдана по-прежнему оставались в Гавани.

И всё же, несмотря ни на что, это была победа! И защищавшие стены, ходившие на вылазку бойцы — и люди, и гномы, и эльфы — ни в чём не отказывали себе в тот вечер. Менестрели Перворождённых впервые, наверное, пели перед таким количеством Смертных. И с тонкими, неописуемо прекрасными и чарующими звуками эльфийских напевов смешивались доносимые ветром из-за стен лихие песни врагов. В стане Олмера всю ночь били барабаны; между кострами сновали тёмные тени. Похоже, никто не спал там в эту ночь.

Фолко веселиться не мог. Голову сдавливала тупая боль. Он наяву чувствовал присутствие здесь, совсем неподалёку, чего-то пугающего, тяжёлого, тёмного. Словно Сила, которой так беззаботно воспользовался наконец Олмер, подкосила его, окончательно взяв в нём верх над человеческим, — мелькнула мысль у хоббита.

На следующий день они так и не дождались солнца. Досель недвижно стоявшие над Серой Гаванью тучи походили на очень большой навес, так что и утром, и вечером лучи светила всё-таки достигали стен города; на сей же раз не появились и они. Серый сумрак окутал поле боя. В сердца защитников холодной змеёй вползла давящая тяжесть страха. И в то же время…

— Они уходят! Они уходят от Гавани! — принесли неожиданную весть очумевшие от увиденного разведчики, посланные в ночь Барахиром.

Густые колонны войск уходили прочь от крепости, иные — на северо-восток, иные — на юг. Лагерь Олмера быстро пустел, но чёрно-белое знамя по-прежнему вилось на высоком шесте, воткнутом в землю на том самом холме, где Вождь сразил Наугрима. Взамен ополчений восточных племён из глубины, из дальних тылов, выдвигались иные силы.

Сыграли тревогу. Поспешно расхватывая оставленное по обеденному времени оружие, Фолко и его товарищи бросились к бойницам. Внизу, на равнине, вновь сбивались готовые к штурму полки — но совершенно не те, что в первый раз подступали к стенам. Фолко не видел людей! Ни хеггов, ни носителей топоров, ни ховраров, ни повелителей тигроволков — никого не было. Да что там хегги и ховрары! Он не мог узреть и ударных сил Вождя, приносивших ему победы истерлингские и ангмарские конные сотни, отонскую пехоту Прирунья, несравненных стрелков-хазгов.