Чёрное лето

А не плохо, неплохо, после того как восстановим электричество повсеместно, открою свой ютуб канал или блог и буду там своё творчество выкладывать или песни писать, на худой конец пойду в батл рэперы, хорошо теперь подвязы среди музыкантов есть.

Мои размышления прервал солнечный свет, раздирающий веки. Какого хрена? Я что во сне стихи сочиняю или не заметил, как вырубился? Выглянул в окно. Пашка стоит с Механоидом, ударили по рукам, и дядя Петя со своими миньонами разошлись по домам, как ни как суточную смену отпахали. Дверь открылась и с порога Паша поприветствовал.

— Макс, проснулся? Ну отлично, погнали к генералу, нужно БТРы с рациями отвезти. В одном мы с тобой поедем, а во втором поедет Димов.

— Захара в другой отселим чтоб болтовню его не слушать?

— Именно так.

— Отличный план.

Захар о нашем плане не подозревал и поэтому был счастлив поехать за рулем БТРа, понимаю его восторг, сам недавно такой же испытывал. Завели машины, выехали из КБ, за нами охрана заперла ворота, и мы покатили по безлюдным улицам, в тишине. А хрена лысого, вдруг из двух десятков починенных раций раздался многоголосый Захар.

— Чё молчим парняги? Такое раз в жизни бывает! БТР мать вашу! БТР!!! Ахаха! Да это же восхитительно!

Услышав голос Захара, нас передернуло.

— Пашик, быстрее! Вырубай к херам эти шарманки!

Паша, не дослушав меня уже выключал одну за другой гомонящие рации. Когда вырубал последнюю, в эфир пошел похабный анекдот про поручика Ржевского. Психика была спасена.

На подъезде к управе обнаружили палаточный городок. В городке расположилось сотен пять человек, от администрации их, как и ранее отделял ОМОН. У жителей городка был целый лес из транспарантов, гласили они следующее:

Долой тоталитаризм!

Нет репрессиям!

Даешь свободу слова!

Свободу полит заключенным Клюеву и Букашкину!

Завидев приближение нашей техники, ОМОН любезно предоставил нам коридор для проезда. У администрации нас встретил генерал вместе с Климовым.

— Ребята подъехали, отлично. Можете не вылазить, сейчас мы к вам погрузимся и выдвигаться будем.

Два БТРа уместили на себе порядка тридцати человек, плюс высшее руководство. Три десятка бойцов сели на борта БТРа в полном обмундировании, автоматы, гранаты, снайперские винтовки, всё как надо. Генерал подсел в нашу с Пашкой машину. И мы потихоньку выдвинулись в сторону Ворошилова.

— Пётр Евгеньевич, а что за город в городе образовался?

— Ты про палатки?

— Ага, про них родимых.

— Да однопартийцы вчерашних депутатов волнения поднимают, как будто без них проблем мало было.

— Так может их того? Тоже в казематы?

— Максим, ну ёмаё, только же проговорили с тобой. Планируй, наблюдай, действуй. Ну посажу я еще за решетку с десяток человек, что толку? Еще сотня негодовать начнет, и тех посажу, потом сколько придет? Тысяча? А их куда сажать? Да и за что? За то что с плакатами стоят? Стоят и пусть стоят, нам на них похрен. Вот если бучу поднимут. То конечно да, придется самых резвых образумить, а так смысла никакого нет. Как говорится собака лает, караван идет. Пока они не проявляют агрессии то и вреда от них нет.

— Так вчера же были и агрессоры.

— Ну так половина из них уже за решеткой, остальных Климов газом протравил и дубинами обласкал. Сегодня видел этих агрессоров? Вот и я не видел. Оно то знаешь, как бывает? Человек кричит о своих убеждениях, о притеснениях, о том, что нужно что-то менять! Вот только сам менять он ничего не хочет, т. к. страшно. А вот волну поднять и учинить заваруху чужими руками, эт за милое дело. Поэтому вот такие комнатные агрессоры, придут, покричат, получат дубинкой один раз, а потом всем вокруг говорят, что на сборища такие одни тупари ходят, и митингами ничего не изменить, хотя еще вчера веровали в обратное.

— А как менять надо было?

— Да тогда, пожалуй и ни как. Все должности важные занимали родственники чинуш, законно вырасти тебе никто не дал бы. Незаконно ты, конечно, мог бы пробиться в серединку пищевой цепи, но нужно было обладать огромными финансами, да и менять тебе никто ничего не дал бы.

— Согласен. А сейчас что-то поменялось?