Чёрное Солнце Таши Лунпо

- Эзотерические идеи. Если мы предположим, что значительные люди верят в такие идеи и в соответствии с ними направляют свои действия, тогда история – это больше не только соревнование народов, партий или экономической мощи, но и – и я сказал бы, прежде всего, – соревнование таких идей. Это было бы, по меньшей мере, гипотезой, которую вы могли бы принять, раз уж вы предполагаете, что эти идеи не действуют сами по себе.

Подхватил ли Штайнер только случайно ту же мысль? Должно было быть, пожалуй, именно так.

- Теперь...

- Сомневались ли Вы когда-нибудь в Библии?

- Кто же в ней не сомневался?

- Извините, мой вопрос был несколько неточен. Я имел в виду, сомневались ли вы когда-нибудь в силе Библии, не в ее содержании.

Вайгерт задумался. Штайнер продолжал. При этом улыбка играла на его устах.

- Даже если вы не верите в то, что провозглашают Ветхий и Новый завет, вы все же согласитесь, что христианство значительно повлияло на историю. Если бы все люди, так же как вы, не верили бы в это, то такое влияние было бы не-вообразимым.

Хорошо, до сих пор Вайгерт был готов дойти. Однако ему медленно начинало казаться, что даже этот маленький шаг, который приводил его только к грани понимаемого им мира, и еще далеко не заводил его за эту грань, был для него равен революции. История и политика как соревнование нерациональных идей, потому что люди верили в них. Логика, которая следовала из этого, была слишком веской, чтобы просто так отбросить ее. И, все же, никто не думал сегодня серьезно учитывать такие вещи, если речь шла об объяснении исторических и политических событий. Также он, политический журналист, никогда еще не задумывался об этом. Собственно, непростительная ошибка. Требовался ли для этого действительно только взгляд на черное солнце на лбу мертвеца?

- Как вы теперь можете понять, вероятно, несколько лучше, Тибет ни в коем случае не был поэтому только личной причудой Гиммлера. Для руководства Третьего Рейха было очень важно вести поиски именно здесь. И, все же, это был только маленький камешек в гигантской мозаике.

- Мозаике уничтожения.

Вайгерт должен был излить свою антипатию и, все же, он чувствовал, что его моральные измерения просто не имели силы здесь, в Гималаях, лицом к лицу со Штайнером. Они были человеческие, но Штайнер говорил о богах.

- Когда вы говорите об уничтожении, то вы, конечно, имеете в виду войну и ла-геря, вещи, которые вы наверняка воспринимаете как неповторимые в истории, в отрицательном смысле, разумеется. Но думали ли вы уже, как это могло случиться?

Вайгерт был несколько поражен вопросом. Но потом для него прояснилось, что Штайнер только хотел позволить ему рассказать, чтобы дать высказаться представителю одной действительности. Тогда Штайнер высказался бы со своей стороны как представитель другой действительности.

- Я предполагаю, что моя версия другая, чем ваша. И я исхожу в дальнейшем из того, что моя версия знакома вам. Она совпадает с тем, что можно найти в учебниках по истории. Как это было, если вы сразу начнете?

- Заметно, что вы журналист.

После того, как Штайнер знал его имя, собственно, не было удивительно, что он знал также и о его профессии. Все же неуверенность Вайгерта росла.

- Для вас история Третьего Рейха начинается, вероятно, с подъема НСДАП в двадцатые годы. Еще в 1923 году, когда Гитлер и его люди маршировали к мюнхенскому «Фельдхеррнхалле», Залу полководцев, партия и ее руководитель были не больше чем локальными баварскими явлениями. Все же, направление всего, что еще должно было случиться, было установлено уже на годы раньше: приход к власти в Германии, сооружение государства в соответствии с абсолют-но новыми закономерностями, стремление к экспансии в Европе и за ее пределы.

- Если я исхожу из того, что мировоззрение Гитлера и самых важных его последователей сформировалось до их вступления в политику, то мне это не кажется удивительным. В конце концов, насколько я помню, Гитлеру было уже тридцать лет, когда он вступил в партию.

- В этом вы правы, хотя и в совсем другом смысле, чем вы предполагаете.

- Не могли ли бы вы выразиться точнее? 

- Охотно. 26 декабря 1923 года, когда Гитлер после неудачного путча сидел в тюрьме, некий Дитрих Эккарт умирал в Мюнхене. За несколько минут до смерти, он сказал: «Следуйте за Гитлером! Мы дали ему средства, чтобы находиться в связи с НИМИ. Не печальтесь обо мне, друзья. Я оказал на историю больше влияния, чем какой-либо иной немец. Гитлер будет танцевать, но музыку для его танца сочинили мы». Эккарт был...

- Умирающие много говорят и не всегда полностью владеют своими умственными силами.

В голосе Вайгерта появились прокурорские нотки, как будто он перед судом заявлял о «виновности» подсудимого.