Чёрное Солнце Таши Лунпо

- Вы будете писать. Не из-за Агарти, а из-за самого себя. Вы должны вытянуть вашу голову из петли. Но даже если вы примете другое решение, то это не имеет абсолютно никакого значения. То, что я рассказал вам, ново для людей в ми-ре. Но это вовсе не ново для Шамбалы. А что касается меня, то меня не будет здесь, прежде чем вы снова окажетесь в Лхасе. День встречи близок. Все рав-но, что вы будете делать, Вайгерт, вы больше не сможете задержать Агарти!

Боцен, 11 декабря

Трое сидели перед открытым камином в доме Клаудии. Медленно пламя пожирало дрова, которые иногда потрескивали. Царило приятное тепло. Снаружи, за окнами, тьма уже окутала горы.

Всего несколько часов назад Вайгерт прибыл в римский аэропорт. Фальшивые документы, которые достала Клаудия, выполнили свою цель. Никто не сомневался в их подлинности. Только у Вайгерта во время обратного полета возникли сомнения в подлинности того, что он испытал. Все же, тогда он оживил в своей памяти события последних трех недель и с болью почувствовал, что это все не было сном.

Вена – Вевельсбург – Боцен – Тибет: это была длинная дорога, не только в километрах. Он начал свой путь как совершено обычный журналист в поисках своей истории, она могла бы кончиться так же как и многие другие. Все же, по-том он – неожиданно и не по своей воли – вышел из зрительного зала на сцену. Теперь он был участником спектакля, начала которого он не знал и о котором он не знал, когда и как он закончится. Лучшие актеры, как говорят, врастают в роль, пока они, наконец, не идентифицируют себя с нею полностью. На время их участия в спектакле они осуществляют изменение, которое оттесняет их собственное «Я» в пользу искусственно сотворенной фигуры. Вайгерт тоже прошел метаморфозу, только с одним различием: для него не было больше возможности вернуться назад, даже если его участие в спектакле было бы закончено. Вайгерт играл Вайгерта. И изменение, которое произошло в нем, было настоящим. Его больше нельзя было вернуть в прежнее состояние.

Прежняя система мира была разбита. Все точки опоры, которые были там, были приведены в движение. Сначала медленно, потом все быстрее, пока они совсем не исчезли, наконец. Наверху и внизу, справа и слева, добро и зло: ни у чего из этого больше не было значения. Он попал в центр борьбы, о которой он знал только то, что все правила, известные ему до сих пор, там не действовали.

Случайный взгляд через открытую дверь гостиничного номера; труп, на лбу которого блистало черное солнце; таинственный замок, дух которого из давно прошедших дней снова носился по миру; жестокое убийство двух старых людей; два серебристых диска, которые не хотели отдавать свое сокровище; министры, полицейские и люди из секретной службы, настоящие намерения которых, казалось, были скрыты непроницаемым покрывалом; человек в горах Тибета, который проворно путешествовал между двумя мирами, и не было известно, из какого мира из двух он прибыл фактически.

Одна, абсолютная правда была мертва. Каждая повторная попытка оживить ее, предпринятая в уме Вайгерта, терпела жалкую неудачу. Тысячи правд усердно соревновались друг с другом. И в этом хаосе Ганс Вайгерт должен был сначала найти свою, новую правду, которая больше не имела бы ничего общего со ста-рой, прошедшей. Разум Вайгерта еще застрял посреди этой ночи ужасной неразберихи. Но его сердце давно уже отправилось в путь, чтобы оставить мрак за спиной.

В ситуации, из которой больше не было выхода, где расстояние между спиной и стеной можно было измерить лишь в миллиметрах, не оставалось ничего другого, кроме как смириться с судьбой. Не жалуясь, не плача, не скуля, а в твердой воле принять ее полностью. больше чем принимать судьбу. Не подавая жалобу и горюя, а в твердой воле принимать это полностью. Любя судьбу. Amor fati.

Филлигер забрал его из аэропорта. По дороге в Боцен они немного говорили друг с другом. Вайгерту не хотелось рассказывать свою историю дважды. Его друг только сообщил ему, что ему до сих пор не удалось выманить у дисков Мартена их тайну. Код был сложнее, чем опасался Филлигер. Теперь они втроем сидели перед камином. Вайгерт рассказал. Обо всем. Ни Клаудия, ни Петер при этом не прерывали его. Теперь, когда он закончил, можно было бы начинать обсуждение. Еще в самолете Вайгерт боялся этого. Кто же поверит его рассказу?

- Прости, Ганс. Но все это звучит более чем невероятно.

Филлигер начал как раз так, как ожидал Вайгерт.

- В горах Тибета должен сидеть 91-летний эсесовец, который выглядит настолько классно, что даже девушки клюнули бы на него. Почему, черт побери, ты купился на эту историю Штайнера?

Тело Вайгерта выпрямилось. Теперь речь шла о том, чтобы убедить других. И еще раз, последний раз, убедить себя самого.