Чёрное в белом

Конечно, в наши дни формальным термином, по крайней мере, в соответствии с Диагностическим и Статистическим Руководством по Психическим Болезням (или «ДСР», как мы, мозгоправы, называли его) считалось «Антисоциальное Расстройство Личности» или АСРЛ. Те из нас, кто работали с криминалистической психологией, знали много специфических признаков, сопровождавших этот диагноз, и способы выяснить по-настоящему опасных личностей — но в общем-то, требовался длительный период распознавания.

Самые опасные типы сложнее опознать.

Часто высокоинтеллектуальные, крайне манипулятивные, безупречно очаровательные, не заинтересованные в других людях и совершенно не желающие признавать личные права кого бы то ни было кроме самих себя, самые опасные личности с антисоциальным расстройством мастерски избегали раскрытия психиатром, который не мог видеть сквозь маску.

Нарциссизм на грани грандиозности. Раздутое чувство собственной значимости. Ни капли угрызений совести из-за манипуляций другими. Как правило, нехватка способности любить. Как правило, нехватка способности чувствовать стыд или сожаление. Они либо испытывали незначительные эмоции, либо исключительно симулировали их. Они испытывали постоянную нужду в стимуле…

Ну, вы уловили общий смысл.

По правде говоря, я сомневалась, что этот парень станет говорить со мной больше, чем с копами.

Ну, если только он не решит, что я могу ему как-то помочь или развлечь его… поскольку для среднестатистического психопата «непродолжительная концентрация внимания» часто была большой проблемой. Или, возможно, он отнесётся ко мне иначе, потому что он желал женской аудитории вместо мужской; я не без оснований полагала, что до сих пор с ним говорили только копы-мужчины.

В любом случае, я сильно подозревала, что не расколю его, пытаясь обдурить, по крайней мере, не с порога.

Я уселась на складной металлический стол за противоположным от него краем стола.

Я сама быстро окинула комнату взглядом — хотя была здесь несколько дюжин раз — напоминая себе расположение камер, по привычке глядя в углы. Мои глаза мельком взглянули вниз, на лодыжки подозреваемого, не только скованные между собой, но и прикованные к металлическим кольцам в полу. Наручники на его запястьях также были прикованы к его талии и тем же кольцам в полу.

Глен уже заверил меня, что длина цепей не позволит ему дотянуться до меня, пока я оставалась на стуле.

Он все равно предупредил меня не приближаться.

Мне не нужно было повторять дважды. С этого места парень казался намного крупнее. Он также выглядел значительно мускулистее.

Откинувшись на жёстком металлическом стуле, я наблюдала, как эти золотистые кошачьи глаза пробегаются по мне взглядом. Они нигде не задержались надолго, действуя намного менее осознанно, чем те похотливые неспешные взгляды, которыми некоторые заключённые окидывали меня в надежде смутить.

Напротив, я почувствовала в его взгляде методичность.

По правде говоря, это слегка нервировало меня. Возможно потому, что удивляло.

Даже для психопата такая концентрация была редкостью. Обычно остальные люди просто не интересовали их.

Но опять-таки, заключение могло изменить это в нем.

Мой взгляд второй раз за день прошёлся по его внешности, задержавшись на особенно высоких скулах, все ещё окрашенных подтёками засохшей крови. Я видела частички этой крови на поверхности стола, где металлические наручники стёрли их с его рук.

Вздрогнув, я подняла взгляд и увидела, что он снова пристально смотрит на меня, его золотистые глаза почти выражали задумчивость, всматриваясь в моё лицо.

Когда несколько секунд спустя он не нарушил молчания, я уже нарочно откинулась на спинку, скрещивая ноги в темно-синем брючном костюме.

— Итак, — сказала я, вздыхая. — Ты не хочешь ни с кем разговаривать.

Я не потрудилась делать эту фразу вопросам.

Взгляд мужчины метнулся обратно к моему лицу, точнее, к моим глазам.

Спустя мгновение я увидела, как уголки его губ подёргиваются в лёгкой улыбке.

— Сомневаюсь, что мои слова прозвучат очень убедительно, — сказал он.

Я, должно быть, слегка подпрыгнула на стуле, но он притворился, что не заметил этого.

— … Покрытый кровью, — продолжал он, жестикулируя одной рукой в наручнике, насколько это позволяли оковы. Все же что-то в странной грациозности этого движения привлекло моё внимание, заставив проследить глазами за его жестом. — … Арестованный вблизи места преступления. И ещё у вас есть свидетели, я подозреваю? Или те три маленькие девочки решили, что не стоит наживать проблемы с родителями и звонить в полицию на рассвете?

Его слова удивили меня.

Чем дольше он говорил, тем сильнее они удивляли.

Не только потому, что он произнёс их, а потому что они звучали с обрывистой резкой точностью и ритмом. Они несли в себе малейшую тень акцента, хотя я не могла определить, какого. Его манера речи явно предполагала уровень образования выше среднего.

— В любом случае, — сказал мужчина, откидываясь назад так, что цепи звякнули на лодыжках и на столе. — Я так понимаю, что ко мне нет доверия, разве не так, док?

Я расслышала удивлённое бормотание в своём наушнике.