Чёрному, с любовью (ЛП)

— А в чём настоящий вопрос? — ворчливо спросила я.

Мягко щёлкнув языком, Блэк посмотрел через ветровое стекло, на котором начинал моросить дождик. Его золотые глаза прослеживали маленькие капельки, которые скатывались по наклонному стеклу косыми линиями из-за ветра.

— Что нам делать теперь? — просто сказал он.

Мы с Энджел обе нахмурились.

Посмотрев друг на друга, мы помрачнели ещё сильнее, но ни одна из нас не сказала ни слова.

По правде говоря, сомневаюсь, что у кого-то из нас имелся хороший ответ.

Глава 10 Лэндс-Энд

— Вставай. Сейчас же, Мири.

Я заворочалась, но не слишком сильно.

Я не настолько проснулась, чтобы слишком глубоко задумываться над этим, но я совершенно точно надеялась, что он не всерьёз. Что он, как и в несколько предыдущих дней, сдастся после нескольких попыток и уйдёт.

Однако Блэк не сдавался. Он не ушёл.

Не в этот раз.

— Давай, дорогая, — его голос сделался нежным, всё упорнее притягивая меня. — Вставай. Хватит уже. И так прошло слишком долго времени.

Я несколько дней спала допоздна.

Такое чувство, будто я проспала несколько дней кряду.

Я определённо спала слишком много.

Думаю, я пребывала в отрицании причин этого — в отрицании происходившего со мной, но в то же время не могла заставить себя подумать об этом.

Когда я открыла глаза, снаружи было темно.

— Ночь же, — проинформировала я Блэка, который стоял у оранжевой соляной лампы, которая с комода освещала лишь часть его тела. Соляная лампа принадлежала мне, но теперь он включал её каждую ночь и каждое утро, когда мы вставали.

Он говорил, что это идеальное освещение для траханья.

Однако сейчас он не выглядел так, будто готов меня соблазнять.

Он одет в одежду для прогулки. Черные шорты, облегающая футболка, напоминавшая те, которые носили велосипедисты, браслет-нарукавник, который считал шаги, пульс и кучу других вещей, о которых я даже не утруждалась спрашивать у него. В последнее время он опять серьёзно зациклился на тренировках.

Большую часть времени он оставлял меня в покое.

Ну, до сих пор.

— Иди без меня, — сказала я, глубже зарываясь под одеяло. — Мне всё равно никогда за тобой не поспеть. У меня тело-буррито.

Он рассмеялся.

Я уминала буррито практический каждый вечер после нашего возвращения. Иногда я даже посылала кого-то из людей Блэка в свою любимую такерию в Мишн-дистрикте, если не могла отвлечься от дел в офисе.

Чаще всего я ходила сама.

В последнюю неделю или около того я много ходила.

Иногда я ходила часами, не имея в голове чёткого пункта назначения.

— Чушь, — сказал он, всё ещё улыбаясь, однако эта улыбка сделалась слегка хищной. — Если уж на то пошло, ты всё ещё слишком худая. И ты идёшь со мной. Так что поднимай свою задницу. Или я буду добавлять по миле за каждую минуту, которую ты пролежишь ленивым увальнем.

Я издала очередной вялый стон.

Я знала, что он прав насчёт худобы, но это не значит, что я в состоянии угнаться за ним на его безумной пробежке в пятнадцать миль на самоубийственной скорости.

— Это будет не пятнадцать миль, — заверил он меня.

Я фыркнула, признавая поражение и откидывая одеяло.

— Ну конечно. Значит, будет четырнадцать с половиной миль.

Он рассмеялся, тихо щёлкнув языком, и уселся на скамеечку воле комода. Я привела себя в вертикальное положение, пока он завязывал шнурки кроссовок для бега, стоивших, наверное, восемьсот баксов.

— Там ночь, — проворчала я, глядя в окно на горизонт центра Сан-Франциско. — Ещё даже не рассвет. Настоящая ночь.

— И что? — спросил он. — Я бы предпочёл побегать сейчас. Там тихо.

— И темно.

— И тихо, — повторил он с лёгким предостережением в голосе. — Давай, док. Я оставил тебя в покое на несколько дней. Ты слишком много спишь. Ты всего избегаешь. Ты начинаешь избегать меня. Тебе это нужно. Даже больше, чем мне.

Нахмурившись, я не ответила.

Но я хотела поспорить с ним.

Правда, хотела — настолько сильно, что прикусила язык, подумав о вещах, которые могла бы сказать. Но ещё сильнее я не хотела слушать, как он что-то говорит обо мне, о том, как много я сплю или почему, и что он об этом думал, или о чем я не говорила с тех пор, как мы вернулись после визита к Юми Танака.

Чтобы избежать всего этого, я поднялась на ноги.

Встав возле матраса, я поморщилась, быстренько потянувшись и постаравшись сфокусировать взгляд, тогда как моё тело орало мне возвращаться в постель.

Вместо этого я заставила себя подойти к комоду, встав возле Блэка, когда он начал завязывать шнурки на втором кроссовке. Я начала рыться в ящике со своей спортивной одеждой, всё ещё моргая и пытаясь сфокусировать взгляд на одежде.

Примерно через двадцать минут мы оба шагали к выходу из здания на Калифорния-стрит.

Блэк был совершенно бодрым.

Блэк был… раздражающе бодрым.

В отличие от его первоклассного снаряжения для бега, я натянула рваные шорты и толстовку поверх поношенной футболки. Кроссовки были приличными, но не шли ни в какое сравнение с его обувью. Я всё ещё кое-как фокусировала взгляд. Перед выходом из пентхауса я ничего не успела сделать, кроме как пописать, сбрызнуть лицо водой, убрать волосы в хвостик и нанести немного дезодоранта.